Шамиль Шаукатович Идиатуллин (Наиль Измайлов) - Эра водолея

это? — не понял Денис.

— Вот так это, — устало ответил ГФИ. — Сегодня даешь мне список новых людей. И

не обсосов. Помнишь, как Стендаль говорил?

У Дениса при слове "Стендаль" перед глазами возник только черный облезающий

дерматин корешков четырехтомника в родительском шкафу, а потом — широкое

красивое лицо актера из древнего боевика про пиратов. Он на всякий случай

неопределенно усмехнулся.

— Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление, — объяснил ГФИ,

видимо, словами Стендаля. — Понимаешь? Наша задача — найти того, кто оказывает

сопротивление, измерить это сопротивление, опереться — и представить его

руководству. Если убедимся, что человек, понимаешь, достоин. Понимаешь?

Достоин. Все, иди. Вечером жду.

Денис сначала запретил себе хлопать дверью, потом плавно развернулся, вышел,

умело не хлопнув дверью, и дошагал до своего кабинета. Там он тоже не хлопнул

дверью, аккуратно ее затворил и только после этого вполголоса сказал несколько

десятков слов, которые не имели отношения к поставленной начальством задаче.

Задача решения не имела. Лонг-лист можно было критиковать по разным причинам,

но он ведь был исчерпывающим. За его пределами остались только маргиналы и

реальные обсосы.

Денис понимал, что эта максима, как и всякое утверждение, была ложью. В

лонг-лист вошло пятьдесят два человека. В Татарстане жили четыре миллиона

человек. Наверняка среди них можно было не найти, так самим вырастить из

произвольно взятого эмбриона мощного и динамично развивающегося политика,

который при этом гарантированно не оказался бы преемником Мухутдинова. Беда в

том, что подобные селекционные мероприятия даже у Мичурина и даже с растениями

занимали по нескольку лет — и без гарантированного результата. Экзерсисы с

людьми были совсем неплодотворными, о чем свидетельствовала вся человеческая

история и немножко культура (Галатея, Голем там всякий, чудовище Франкенштейна

опять же). Правда, у России собственная гордость. Денис давно подозревал, что

именно величина национальный гордости, а также само ее наличие у образования,

традиционно относимого к женскому роду, мешает поступательному движению

родины.

Был еще резерв "запредельщиков" — татар, живущих за пределами Татарстана.

Москва почему-то никак не могла отделаться от убеждения, что республикой может

править только представитель коренной национальности (это был третий параметр

поисков). Лично Дениса это, во-первых, удивляло. При советской власти

заявленный принцип опровергался постоянно — и ничего, Татария жила и

благоденствовала. Во-вторых, такой подход Кремля федерального инспектора

расстраивал. Вопреки фамилии, отчеству и записям в анкетных данных, Денис себя

татарином не считал. И при получении первого паспорта, между прочим, записался

русским — уж простите, по матери. Из новых паспортов графа "национальность"

исчезла, зато торжество так называемого федерализма подняло нацменов на щит.

Соответственно, публичного обсуждения проблем идентификации Денис Сайфиев

избегал, с татарами, которые считали его своим, не спорил. Таких татар было

немного — зато среди них был ГФИ. С его поддержкой Денис мог не опасаться за

развитие карьеры, которое, естественно, в один Татарстан не уперлось. А то

обстоятельство, что начальство вело происхождение из сибирских краев и родного

языка почти не знало, позволяло и фединспектору поплевывать на всех

недоброжелателей и на проблему изучения второго госязыка. Впрочем, необходимый

минимум в тысячу слов Сайфиев освоил и даже получил по этому поводу сертификат

и похвалу начальства. Ведь от федерального чиновника знания basic tatar не

требовалось. От него требовалось доскональное владение ситуацией по месту

службы. А в этом владении язык был сугубо факультативным доминионом.

Знакомство с раскладами внутри четырехмиллионного отряда татар, посеянного за

пределами исторической родины, было совсем лишним. Приглашение варягов на

княжение в последние годы практиковалось активно, но нигде — или почти нигде —

итоги эксперимента не были признаны удачными. Денис это знал от ГФИ, поэтому

при подготовке списка кандидатов стоически игнорировал попытки занести в

лонг-лист запредельщиков. Несмотря на то что ходатаи --">