Тэмсин Мьюир - Гидеон из Девятого дома

крепки как сталь.

– Пожалуй, я тебя опозорю, – легко согласилась Гидеон. – Кажется, для этого я была рождена. Я по природе своей оскорбительна.

Лицо у мастера меча было очень старое и резкое, а на месте одного глаза темнел провал. Второй глаз был мрачен. Гидеон не отвела взгляда. Стало бы проще, если бы Агламена вышла из себя и начала бранить ее, но она только сказала:

– Это так просто, а ты все не понимаешь. Наверное, это моя вина. Чем больше ты борешься с Девятой, Нав, тем глубже ты в ней увязаешь, чем громче ты ее проклинаешь, тем громче станешь кричать.

Агламена ушла, держа спину прямо, как будто кочергу проглотила, и смешно припадая на ногу. Гидеон показалось, что она провалила экзамен. Она решила, что это не имеет значения. Два в минус, больше никого не будет. Одиннадцать минут до приземления. Одиннадцать минут, и ее здесь не будет. Это все, о чем стоит думать. Это все, что имело значение с тех самых пор, как совсем маленькая Гидеон поняла, что если не совершит решительного поступка, то умрет в этой тьме. И, что куда хуже, эта смерть будет только началом.

* * *

Нав – имя Девятое, но Гидеон не знала, где она родилась. На далекой суровой планете, где она жила, располагались цитадель Дома и крошечная тюрьма для преступников настолько страшных, что перевоспитать их на землях родного Дома было невозможно. Тюрьмы Гидеон никогда не видела. Девятый дом представлял собой огромную вертикальную дыру в глубь планеты, а пузырь тюрьмы висел где-то в атмосфере, где условия жизни, возможно, были куда милосерднее.

Однажды, восемнадцать лет назад, мать Гидеон упала в шахту в неисправном защитном скафандре и с тормозным парашютом. Она летела вниз, как странная бабочка. На пару минут скафандр остался без энергии, и, когда она приземлилась, мозги у нее были атрофированы. Всю энергию аккумулятора высосал биоконтейнер, закрепленный на скафандре, – из тех, в которых можно перевозить органы для трансплантации. В контейнере лежала Гидеон, которой тогда был всего один день.

Невероятно таинственная история. Гидеон всю жизнь перебирала факты. Скорее всего, энергия кончилась где-то за час до посадки: женщина не могла катапультироваться из капсулы в открытом космосе, потому что ее простенький скафандр взорвался бы. Тюрьма, где тщательно записывали всех входящих и выходящих, твердила, что от них никто не убегал. Посылали за монахинями Запертой гробницы, за теми, кто владел тайной создания призраков. Но даже они, древние, могущественные опытные некромантки мрачного Девятого дома, не смогли вернуть тень женщины, чтобы допросить ее. Она не приманивалась ни на свежую кровь, ни на старую. К тому моменту, когда усталые монахини решили выдернуть ее силой, она уже ушла слишком далеко, как будто смерть научила ее бегать очень быстро. Монахини вырвали у нее только одно слово: она трижды крикнула: «Гидеон! Гидеон! Гидеон!» – и ушла.

Если Девятый дом – загадочный, жуткий Девятый, Дом зажатых уст, Дом отшельников, Дом еретических тайн – и был сконфужен появлением младенца, это скоро прошло. В стенах дома издавна жили кающиеся грешники из других домов, мистики и паломники, которых тайны мрачного ордена привлекали сильнее положенного по праву рождения. Согласно заплесневевшим правилам относительно просителей, пришедших из восьми великих домов, ее признали очень маленькой крепостной, не принадлежащей к Дому, но принадлежащей ему. Какой долг может быть больше долга за воспитание? Какое положение более почетно, чем положение вассала Дрербура? Пусть дитя растет послушником. Пусть готовится к вступлению в орден. Ее отмыли, дали ей фамилию и поместили в детскую. Тогда крошечный Девятый дом воспитывал две сотни детей от нуля до девятнадцати лет, и Гидеон стала двести первой.

Менее двух лет спустя детей осталось трое: Гидеон, парень постарше и наследница Девятого дома, дочь его господина и госпожи. К пяти годам стало ясно, что она не некромантка, а к восьми заподозрили, что и монахиней ей не быть. К десяти оказалось бы, что она знает слишком много, и ей бы не позволили уйти. К восемнадцати годам Гидеон пыталась взывать к их доброте, финансовым интересам, моральным обязательствам и планам, а также просто пыталась убежать уже восемьдесят шесть раз.

Начала она в четыре.

2

Оставалось --">