Тим Волков , Ян Кулагин - Бездна

показать. Да и ты меня просила привести тебя сюда. Я привел. Зачем ты так сюда рвалась?

Эн не ответила. Уперла взгляд в землю. Я подошел и легонько обнял ее за плечи.

— Да и я тебе хотел много чего рассказать…

Эн бросила на меня полный надежды взгляд, ее глаза вновь засветились, заискрились тем озорным светом, тем, с которым она игриво и в тоже время надменно гипнотизировала меня тогда, в вечер нашего «нового знакомства».

Я провел по ее щеке, провел ниже и наконец, коснулся цепочки на шее. Потянул ее и достал необычный кулон, на золотой цепочке.

— Патрик еще не до конца передал мне воспоминания. Пока в моей голове только мои собственные. Но уже их достаточно, чтобы многое вспомнить. Этот медальон… тебе подарили его.

— Да… Я знала, что мне подарил его любимый и дорогой мне человек. Но память стерлась и я просто его не помню. Лишь вижу во снах, как он преподносит мне подарок. А лица не могу вспомнить. Потому я так и рвалась сюда. Рвалась за памятью.

— Это был я Эн. Мы гуляли в тот день, в парке, мы расписались тайком от всех, а потом счастливые расхаживали по городу. И тогда я подарил его тебе. Ты была такая счастливая, что не передать словами…

Эн задрожала, словно стояла под пронизывающим ледяным ветром. Я плотнее прижал ее к себе. Девушка притихла. Легонько стал поглаживать ее, чтобы успокоить. Эн, уткнувшись носом в мое плечо, плакала.

— Ну тихо, тихо, — я все больше и больше ощущал проходящие с девушкой метаморфозы — теперь она не была той бескомпромиссной, порой жесткой и нахальной амазонкой. Она стала обычной девушкой, даже скорее девочкой, будто вернулась на лет пятнадцать в прошлое. Прижималась ко мне, как к единственному старшему брату и плакала навзрыд. От прежней Эн не осталось и следа.

— Ты врешь! Скажи мне, что ты врешь! — она вцепилась в мою куртку, заглядывала в мои глаза и повторяла: «Ты врешь! Ты врешь! Ты врешь!». Просто не верила в происходящее. Не хотела верить как и я. Ко мне вернулись воспоминания, но все эти события были такими далекими, все равно что в прошлой жизни. Снами из прошлой жизни…

Она вновь глянула на меня, заглянула прямо в самую душу. В ее глазах промелькнула едва заметная искорка какого-то странного узнавания, а потом она, привстав на цыпочки, (я был намного выше Эн), припала к мои губам. Меня всего будто поразило разрядом тока, сердце застучало сильнее, что стало рвать, клокотать внутри. И я ответил на это поцелуй. Я словно загорелся, как спичка и объятый собственным пламенем, решил разжечь костер.

А потом мы, словно сплавленные огнем воедино, прижавшись друг к другу стояли на краю этой красивой и в тоже время страшной пропасти. Рядом с Бездной.

ПОСТСКРИПТУМ

Патрик возник из сумрачной закатной мглы внезапно. Проковылял к нам, шаркая истертыми подошвами ботинок.

— Ну что, вспомнили? — Патрик улыбнулся.

— Да, — ответил я.

— Я хотел рассказать еще кое-что, перед тем как передать тебе всю остальную память.

— Конечно, я готов выслушать!

— Что ты видел там?

— Черноту, тени, что-то еще.

— Правильно. Я тоже это видел. Но суть в том, что этого… нет! Не существует.

— То есть как?! — удивленно воскликнул я.

— А так. Все люди боялись приходить сюда. Опасались даже не столько людоедов, мародеров или кого-то еще, сколько самой Бездны. А ее опасаться и не надо. Все эти сказки насчет нее — простой вздор. Ничего в ней нет. Бездна — просто дыра в земле, каких много. Их сотнями наделали метеориты еще до появления Человека. И все они — всего лишь ямы, просто разного диаметра и разной глубины.

— А как же фантомы? Я сам их видел!

— С этим уже интереснее. Они как бы есть, но на деле их нет. Ты видишь то, что хочет видеть твое подсознание, но на деле этого не существует. Вот и все! Люди хотят вспомнить и они глядят в Бездну — но в Бездне ничего нет и тогда разум рисует не существующие воспоминания, вот такой вот побочный эффект.

— Но что же тогда эта Бездна?

— Да нет никакой Бездны! — махнул рукой Патрик. — Есть просто кратер в земле. Каньон, пропасть, которые люди назвали таким ужасающим и величественным словом. И не более того. На самом деле Бездна у нас вот здесь, — Патрик указал на центр своей груди, — она есть у всех и у тебя, и у меня, и у нее, — Патрик указал на Эн, прижимающуюся ко мне. Бездна — это наше безразличие, наше неведенье, наше невежество и жесткость. И если все разом выпустят ее наружу, то тогда мы --">