Марта Дмитриевна Еронакова - Год Рейгара

кресле. В уголках губ его выступила черная пена. Легат подошел и тронул его за плечо. Ворон приоткрыл один глаз, уже принявший свой нормальный вид.

– Спасибо, – выдохнул Рейгар.

– Надеюсь, все получилось, и ты больше никому ничего не должен.

– Я тоже. Ты… можешь пойти с нами, если хочешь. Мы отправимся в ближайшее время.

– Хорошо. Почту за честь. А сейчас – дай мне полчаса, и я уйду.

– Можешь оставаться здесь сколько угодно.

Рей оставил воина набираться сил и отошел к Аннаэль. Та уложила ребенка спать на их общую кровать и легла рядом, аккуратно разглаживая редкие волосики. Рейгар невольно залюбовался ей. Девушка обернулась к воину.

– Я не врач, но мне кажется, что она излечилась. Мы спасли ее!

– Я рад. Но что нам теперь делать с ней?

Аннаэль нахмурилась, будто воин задал очень глупый вопрос.

– Как что? Она поедет с нами.

Рей отрицательно помотал головой.

– Исключено. Там, куда мы отправимся, детям не место.

Аннаэль дернулась и отвернулась от воина, полностью обратив внимание к ребенку. Рей хотел было начать объясняться, но Ан лишь отмахнулась от него. Воин заметил слезы, блеснувшие в ее глазах, и замер в нерешительности. Благо, заговорил Ермор.

– Я могу устроить девочку в хорошие руки. Мой двоюродный брат и его жена живут тут, в Коноре. У них нет детей и, видимо, не будет. Она обрадуются малышу.

– А эксперименты они над ней ставить не будут? – попытался пошутить воин, но понял, что сказал глупость, и, смутившись, замолчал. Аннаэль зло сверкнула на него глазами, встала, взяла малыша на руки и серьезно спросила воина:

– Ты уверен, что ей там будет хорошо?

– Я могу пообещать этой. Мой брат… вполне нормальный, особенно по сравнению со мной.

Аннаэль кивнула и передала сопящий сверток в руки брюнету. Тот взял его как хрупкую вазу. Девушка пробежалась по комнате, собирая вещи и еду, которые могли бы понадобиться на первых порах. Видимо, она переусердствовала, потому как сумка получилась внушительной – Ермор присел под ее тяжестью. Ворон кивнул Рею, поклонился девушке и вышел наружу.

Аннаэль тут же принялась убираться в комнате. Рейгар пару раз обратился к ней, но девушка не ответила. Тогда воин крепко охватил ее руками и отказался отпускать, когда девушка не скажет, в чем дело.

– Раньше ты не была такой сентиментальной. Что произошло?

– Раньше речь не шла о невинных детях! А ты… так просто был готов распорядиться жизнью этой малышки в угоду себе. Я не узнаю тебя.

– Ты права, я взял на себя ответственность решать судьбу этого ребенка. И многих, многих других детей. Понимаю, это может звучать самолюбиво, но если я сейчас погибну – Пророчество не исполнится и миру конец. И тогда уже не важно, нашли лекарство для Риши или нет. Она бы погибла – она и многие другие.

Казалось, Аннаэль только сейчас подумала об этом. Она перестала отталкивать воина и сняла с его плеча ниточку.

– Прости. Я не подумала.

– Я и сам недавно это понял. Раньше моя жизнь была для меня – тьфу! Сейчас я жив, хорошо. Но скажи, что я умру завтра, и я не сильно расстроюсь. Ведь есть еще сегодня. Но теперь у меня есть цель.

Воин невольно обернулся к окну и вгляделся в звездное небо. Ярко-красная звезда подмигнула ему с небосклона.

– Я услышала тебя, Рейгар. Прости за мое осуждение. Мне никогда не понять, каково тебе.

– И слава Единому.

Аннаэль крутила пуговицу на вороте воина, будто не решаясь что-то спросить. Наконец, она выдохнула и заглянула воину в глаза.

– Рейгар, а ты хотел бы ребенка?

– Нет, – не раздумывая, ответил воин и слегка оттолкнул Аннаэль, которой не удалось скрыть гримасы разочарования. – Точнее, не сейчас. Потом, после Пророчества, когда мы сможем сказать – в этом мире стало безопасно, – да, но сейчас – нет.

– Ясно.

Червячок сомнения зашевелился в груди у воина. Он приподнял за подбородок голову девушки, стремящейся спрятать от него глаза, и протянул:

– Эй! Ты чего?

– Я жду ребенка, Рейгар Табард, – незамедлительно выпалила девушка.

Все слова, которые только что сказал воин, показались ему теперь мерзкими и такими не значимыми. Он упал перед Аннаэль на колени.

– Ан… я… Боже, как я счастлив!

Аннаэль открыла было рот, но тут же передумала что-либо говорить. Воин в исступлении целовал ей руки. Потом приклонился ухом к животу и, спустя несколько секунд молчания, озабоченно отметил:

– Но я ничего не слышу!

– Он --">