Астрид Линдгрен - Братья Львиное Сердце

Юнатан приходил домой, он рассказывал мне про всё, что он делал, что видел, что слышал и что читал. Он мог сколько угодно сидеть со мной на краю диванчика и рассказывать. Юнатан тоже спал в кухне на раскладушке, которую каждый день вытаскивал из шкафа. И даже когда он ложился спать, он продолжал рассказывать мне сказки и всякие истории, покуда мама не кричала нам из комнаты:

– А ну-ка замолчите! Калле нужно спать!

Но спать трудно, когда всё время кашляешь. Иногда Юнатан вставал среди ночи и кипятил для меня воду с мёдом, чтобы смягчить кашель. Добрый был Юнатан!

В тот вечер, когда я боялся умереть, он сидел со мной несколько часов и рассказывал про Нангиялу, правда тихонько, чтобы мама не услыхала. Она, как всегда, сидела и шила, швейная машинка стоит у неё в комнате. Она и спит в этой комнате. Ведь у нас всего одна комната и кухня. Дверь была открыта, и мы слышали, как она поёт про моряка, который плавает где-то далеко в море. Она, наверно, думает про папу, когда поёт. Я помню только несколько строчек из этой песни:

Пусть суждено мне погибнуть

В морской пучине, –

Не плачь, моя нежная,

Милый тебя не покинет.

Душа моя – белый голубь –

В окно постучится.

Открой! Приголубь на груди

Усталую птицу…^[1]

Это красивая и печальная песня, но Юнатан только засмеялся и сказал:

– Послушай, Сухарик, может, ты тоже прилетишь ко мне однажды вечером? Из Нангиялы. Обернёшься белой голубкой и сядешь на подоконник. Прилетай обязательно.

Тут я начал кашлять, и он, как всегда, взял меня на руки, чтобы мне полегчало, и пропел:

Ты обернись

Голубкой белокрылой

И прилетай ко мне,

Сухарик милый…

И тут я подумал: «Что мне делать в Нангияле без Юнатана? Без него мне там придётся плохо. Что толку, если там будут сказки и приключения, а Юнатана не будет! От страха я и не пойму, что мне там делать».

– Не хочу я туда, – сказал я и заплакал. – Я хочу всегда быть с тобой, Юнатан!

– Так ведь я тоже когда-нибудь попаду в Нангиялу, ясно тебе? Когда-нибудь, хоть и не теперь.

– Да-а! Не теперь! Может, ты будешь жить до девяноста лет, а я буду там всё время один.

Тогда Юнатан сказал, что в Нангияле время совсем другое, чем на земле. Даже если он проживёт до девяноста лет, мне покажется, будто его не было со мной всего два дня. Ведь время там не настоящее, как у нас.

– Уж два-то дня потерпеть один ты сможешь, – сказал он. – Будешь лазить по деревьям, сидеть у костра в лесу или удить рыбу на берегу какой-нибудь речушки, ведь тебе этого всегда хотелось. Только ты вытащишь окуня, а я уже тут как тут, прилетел! А ты спрашиваешь: «Никак ты уж здесь, Юнатан?»

Я постарался не плакать, решив, что два дня-то уж, верно, смогу выдержать без него.

– Хотя было бы здорово, если бы ты прилетел туда первым, – сказал я. – А потом я прилетаю, а ты уже сидишь там и удишь рыбу.

Юнатан согласился со мной. Он долго смотрел на меня, ласково, как всегда. Я понял, что ему было жаль меня, потому что он сказал тихо и печально:

– А вместо того мне придётся жить на земле без своего Сухарика. Может, даже целых девяносто лет!

Да, мы думали, что так оно и будет!

2

Теперь я расскажу о самом трудном. О чём я не в силах думать. И о чём не могу не думать.

Мой брат Юнатан мог бы всё ещё быть со мной, говорить со мной по вечерам, ходить в школу, играть с ребятами во дворе, кипятить для меня воду с мёдом… Но всё вышло не так… Нет его больше со мной!

Юнатан теперь в Нангияле.

Тяжело мне, я не могу, не могу про это рассказывать. Но вот что после написали в газете:

«Ужасный пожар бушевал вчера у нас в городе в квартале Факкельрусен. Один из деревянных домов сгорел дотла, и погиб человек. Когда дом загорелся, в квартире на третьем этаже находился больной десятилетний мальчик, Карл Лейон. Вскоре домой вернулся его тринадцатилетний брат, Юнатан Лейон. Его никто не успел остановить, и он бросился в горящий дом, чтобы спасти брата. Мгновение спустя лестница уже была объята пламенем.

Детям оставалось спастись лишь через окно. Перепуганная толпа, собравшаяся возле дома, была бессильна помочь им. Людям оставалось только с ужасом смотреть, как тринадцатилетний подросток, держа брата на спине, --">