Наталья Сергеевна Жильцова - Наследница мага смерти

вещей. Зачем? А для всестороннего развития. Ибо «вы просто обязаны стать блестящим специалистом, голубушка»!

Причем с каждым разом для этого «всестороннего развития» приходилось задерживаться все дольше и дольше. В последний раз с переводом вообще вот полночи просидела.

И несмотря на все уважение к Стравинскому, это начало изрядно напрягать.

– Слушаю, Вениамин Игоревич, – с дежурной улыбкой обернулась я к старику, твердо решив на этот раз под каким угодно предлогом отказаться от любой его просьбы.

– Мне тут любопытнейший образец доставили сегодня из хранилища на исследование, – тут же перешел к делу профессор. – Кольцо из отделения египетской культуры. Полдня с ним возился и хотел бы, чтобы вы, голубушка, тоже взглянули. Занятнейшая вещь с интересной надписью. Видимо, какому-то служителю культа принадлежала.

– Я не сильна в древнеегипетском, Вениамин Игоревич, – напомнила я.

И невежливо зевнула.

– Так и я тоже не Жан-Франсуа Шампольон. – Стравинский даже не обратил внимания на такой ненавязчивый знак о том, что собеседнику вообще-то хочется спать. – Да это и неважно. Взгляните, – и он протянул мне листок с увеличенным сканом внутреннего ободка кольца.

Что оставалось делать?

«Хорошо хоть в свою лабораторию подземную не тянет. Не надо спускаться в этот подвальный бункер», – мелькнула мысль. Но тут же пропала, едва я увидела надпись.

– Хм. Латынь в египетской экспозиции?

– Именно, голубушка, именно. Более того, это не все странности. У меня на руках есть свежайший масс-спектральный анализ, и он указывает, что кольцу всего около шестисот лет. В общем, к Египту находка не имеет никакого отношения.

Однако я энтузиазма профессора не разделяла.

Нет, находка интересная, спору нет. Но таких и даже более древних вещей в музее и хранилище полно. А то, что кольцо оказалось не там, где положено, вполне нормальное объяснение имеет.

– «Я владею силой, я говорю с богами», – вслух перевела я латынь. – Вениамин Игоревич, ну понятно же, что произошла какая-то ошибка при распределении экспонатов. И кто-то просто положил один из них не туда. Мы-то тут при чем?

– А при том, Инга Валерьевна, что, по данным музея, у них просто нет такой вещи.

– Как так? – Вот эта информация действительно меня удивила. – А сопроводительный лист…

– Ни-че-го, – со значением повторил Стравинский. – В архиве нет ни одного документа, ни единого даже упоминания о кольце.

– Да как вообще подобное могло случиться?

– Не знаю, не знаю. Они там у себя всю документацию перерыли, но информации по данному экспонату не нашли. И это при том, что неучтенных вещей в музее, сами понимаете, тоже быть не может. Сначала подумали было, что это какая-то имитация кого-то из сотрудников, но даже беглый осмотр показал, что кольцо довольно старое. Вот и отправили его нам на экспертизу, узнать, что это вообще такое. А сейчас пришли данные исследования, и я изрядно удивился. Это действительно старинная вещь. Но она не значится ни в одном каталоге. Невероятно, но факт.

– Заня-а-атно, – протянула я, полностью соглашаясь с таким утверждением.

– Хотите взглянуть?

Черт, кажется, плакала моя кровать в одиночестве. Ибо…

– Разумеется!

Профессор Стравинский тотчас развернулся и поспешил обратно по коридору к лестнице. Я следом за ним.

«Все-таки придется посетить подвалы».

Впрочем, сейчас этот факт уже не вызывал протеста, наоборот. По лестнице и на лифте я спускалась охваченная интересом. А порог ярко освещенной лаборатории профессора Стравинского переступала бодро. При входе, правда, пришлось немного задержаться, чтобы набросить халат. Я-то уже домой собиралась, когда профессор нагнал, так что успела свой в шкаф убрать. Хорошо хоть пальто еще не надела.

Попутно взглянула в зеркало и перекрутила поплотнее резинку на волосах. Они у меня мамины: скользкие, иссиня-черные. В общем, как у любой японки или кореянки. Перешли по наследству, даже несмотря на отца – типичного представителя европеоидной расы.

Впрочем, ничего плохого о собственной внешности сказать не могу, никогда на нее не жаловалась. Только вот резинки на волосах держались преотвратно.

Пока я приводила себя в порядок, профессор успел достать из сейфа кольцо. И едва я подошла, протянул неопознанный артефакт мне.

– Вот, Инга Валерьевна, смотрите.

Кольцо оказалось крупное, старое, сделанное под мужскую руку. И довольно лаконичное: из полоски золота, увенчанной --">