Юрий Александрович Никитин - Стоунхендж

владыки, хоть и небесного.

Вроде бы не было раньше на Руси рабов, не было привычки к рабскому состоянию, но поди ж ты, сейчас уже мало кто ропщет открыто. Самые смелые таятся в деревнях, там еще осталась старая вера, а волхвы вовсе строят капища только в лесах. Видать, в душах много намешано от рабскости, ежели человек уже не бросается с ножом на того, кто прямо в глаза оскорбляет: «Ты — раб владыки небесного...»

Конь Олега, отоспавшись и отъевшись в Киеве, норовил сорваться вскачь, приходилось сдерживать, оглядываться на Томаса. Рыцарский конь не для галопа, тяжел, да и всадник — целая башня из железа. Только и проскачет полсотни саженей, дальше все, стой и рубись. А дальше и не надо, зато как секира расколет любой строй. А в брешь влезут пешие, их всегда за рыцарем толпа, как за разъяренным медведем.

Навстречу ударил тугой свежий ветер. Красные волосы волхва затрепетали, словно он вскачь нес пылающий факел. За спиной Томаса вздулся и вытянулся в струну, мелко дрожа, белый, как лебяжье крыло, плащ. Огромный красный крест на белом полотнище гордо вещал, что рыцарь не просто рыцарь, а Христова воинства, которое доблестно освобождало Гроб Господень от нечестивых сарацин.

— И снова в путь, — сказал Томас красивым мужественным голосом. — Для чего рождается человек, как не для странствий?

Олег покосился на гордое лицо рыцаря. Много раз уже слышал за свою долгую жизнь этот вопрос. И много выслушивал ответов. Все убедительные, но все разные.

— Чашу не пропил?

Томас спешно пощупал мешок. Округлый бок чаши не сразу попался под пальцы, сердце екнуло от страха.

— Сэр калика, — сказал он с неудовольствием, — я не только не пропил, даже не проиграл, хотя видал, как благородные рыцари... да-да, самых благороднейших кровей, проигрывали в кости не только деньги, коня и оружие, но — жен и родовые замки! Да что замки — имя проигрывали! Вот до чего Сатана силен, как умеет заманить в свои сети слабые души...

— Но ведь играл, — сказал Олег, поддразнивая. — А все игры, по вашему учению, сам сатана придумал. Поговаривают, ваш бог за то и сбросил его с неба, что не мог выиграть...

Томас сказал с достоинством:

— Сэр калика, я не думаю, что сэр Бог не смог бы выиграть, если бы в самом деле сел играть с мерзким дьяволом. Я думаю, он не сел бы с ним рядом даже потрудиться в отхожем месте. Разве что сэр Сатана сжульничал, хотя это уж чересчур... Ведь сэр Сатана тогда еще сидел по правую руку Господа нашего и не был таким, каким стал уже на земле...

Он благочестиво перекрестился. Олег засмеялся:

— Ну да, пожил на земле среди людей, а с кем поведешься, от того и наберешься.

Томас выглядел озадаченным.

— Ты хочешь сказать, что Сатана, пообщавшись с людьми, стал таким мерзким? Впрочем, почему бы и нет? Человек не ангел, но он стремится к свету, а дьявол от злобы опускался все ниже, пока не стал хуже человека. А потом еще и человека стал науськивать стать хуже.

— Вот-вот. А игры остались в его владении.

— Вот я и схлестнулся с ним! Как подобает доблестному рыцарю: на чужом поле, да еще позволил противнику выбор оружия. Сыграл в эту нечестивую игру, выиграл, добычу пропил, ибо зазорно на такие деньги покупать что-то стоящее, сыграл снова и опять выиграл! Ну, напоил тех мужиков... Так я посрамил дьявола.

Олег с восхищением покрутил головой.

— Здорово! Это учение... или вера, далеко пойдет, если позволяет так трактовать рыцарские пьянки, до которых далеко даже разгулявшимся морякам. Коня купил на выигранные деньги?

— Коня можно — ответил рыцарь сурово.

— Почему?

— Я с высоты его седла утверждаю истинную веру. Такой конь не может быть орудием дьявола. Сэр калика, а ты уверен, что ехать через лес?

— Вся Европа покрыта дремучим лесом. Как и твоя Британия. Это не сарацинские пустыни, отвыкай. Здесь куда бы ни поехал, все равно через дремучий лес. Но сейчас осень, дороги здесь уже протоптали. Это весной ни пройти, ни проехать...

— Кто протоптал?

— Сперва бродяги вроде нас, ну всякие там нищие, странствующие рыцари, изгои, сумасшедшие, потом и просто торговые люди.

Томас перекрестился.

— В лес так в лес. Просто не люблю, когда из кустов выпрыгивают всякие лохматые, с ножами, ну вроде тебя. Вздрагиваю, что недостойно рыцаря. Все-таки я башню Давида брал, на стенах Иерусалима дрался...

Лес впереди вырастал дремучий, густой, непроходимый. Тропка ныряла под низкие ветви, тут же исчезала, как в барсучьей норе. От стены деревьев --">