Илья Андреевич Соколов - Бэтмен: пациент Сайлент Хилла

себе под ноги, вижу цветы и еловые ветви на тротуаре. Неожиданно натыкаюсь на доску объявлений. К ней прикреплена карта «маршрута». Срываю её, убираю в карман, предварительно посмотрев — куда идти. Чёрным крестиком на карте отмечены несколько мест: супермаркет, бар, музей, гостиница и больница.

Местный музей истории города находится ближе всего, в квартале отсюда. Иду туда быстрым шагом. Нечисть во всяческих проявлениях мне, слава Богу, не встретилась по дороге.

Старинное здание музея утонуло в тумане. Я почти на ощупь открыл входные двери, зашёл в мягкий сумрак холла.

Музейные залы были пусты. Такое чувство, будто люди бывали здесь несколько десятков лет назад. Пыльные портреты и фотографии по стенам. Древние экспонаты на стендах под стеклом. История Сайлент Хилла, без прикрас. И, конечно, без правды…

Вдруг слышу шум. Где-то под полом (наверно, в подвале) равномерные стуки. Чем-то железным пробивают цементную кладку. Судя по громкости звука — сила ударов неимоверная. Какой-то гигант проламывает фундамент здания. Тут же я замечаю старинные часы. Они стоят в дальнем углу зала, у зеркала. На циферблате что-то блестит. Это ключ. Я срываю его.

С потолка начинает сыпаться штукатурка, а звук из подвала перерастает в гул, удары подобны раскатам грома в самую дикую грозу. Я понимаю, что музей начал разваливаться, сейчас рухнет крыша, обрушатся стены.

Секунда промедления — и здание превратится в гробницу. А я стану её единственным «постояльцем»…

Успеваю выбежать в объятия тумана. Обрушение музея внезапно прекращается, будто кто-то нажал клавишу «СТОП». Не слышно страшного гула, закончились звуки ударов из-под земли.

У витрины зоомагазина напротив стоит девушка в фиолетовом платье. У неё белые (точно новый халат врача) волосы и светло-синие глаза. Она глядит на меня и начинает смеяться. Смех этот сводит меня с ума. Девушка мило улыбается, подходит ко мне, цокая шпильками своих чёрных туфелек, и весело говорит:

— Проснись…

Психиатрическая лечебница Аркхэм начала новый день.

Я очнулся в кабинете начальника охраны. Помню, что мистер Фриз вырубил меня залпом из своей ледяной пушки. Он рассчитывал меня уничтожить, но не учёл защитные свойства моего костюма. Ну, неплохая попытка, доктор. Хотя и тщетная…

Я так понял — пациент Виктор Фриз до сих пор не пойман. Он будет искать себе сообщников (Пугало, например, или Пингвина). Они наверняка попытаются освободить Джокера, а уж он придумает, как вся эта компашка безумных убийц сможет покинуть Аркхэм, убраться с острова в кратчайшие сроки.

Посоветовав начальнику охраны усилить бдительность и осторожность, я отправился на поиски местных «суперзвёзд». Мне нужно было удостовериться лично, что Джокер, Двуликий и Загадочник никуда не исчезли из своих камер.

Сумрачные коридоры бывшего фамильного замка, ставшего ныне тюрьмой для сумасшедших преступников, таили в себе много чудес. Здесь слово «тайна» смешивалось со словами «страх» и «кошмар», рождая самые гнетущие чувства у неподготовленных и слабых духом.

Робкие надзиратели с почтением смотрели на меня, когда я шёл вдоль камер. Для них я был последней надеждой, спасителем, единственным защитником от местных монстров…

Отыскав камеру Загадочника я отодвинул смотровую заслонку в сторону и заглянул внутрь. Серую мглу слегка разбавлял дневной свет, неохотно пробивающийся через оконце под потолком. На железной кровати, застеленной грязным матрацем, сильно ссутулившись, сидел он. Худой, измученный многомесячным существованием в лечебнице, но с радостным блеском в безумном взгляде. Загадочник… На его тюремной робе красовался знак вопроса.

— Я тебя ждал, Бэтмен. Я знал, что ты придёшь, — он мерзко улыбнулся. — Для меня это не ребус…

— Ты говорил с мистером Фризом?

— О, это важный вопрос! Но слишком скучно на него отвечать, — Загадочник дёрнул руками, резкими движениями начал чертить в воздухе какие-то фигуры. — Лучше разгадай мою загадку, Бэтмен…

— У меня нет времени на игры.

— О, это не долго… Кто безумнее всех пациентов Аркхэма вместе взятых?

Я на мгновение задумался. Он будто почувствовал мою секундную нерешительность и стал смеяться противным, мерзким смехом.

— Не знаешь, мышка? Глупая… очень летучая… мышка!

Загадочник трясся от смеха, теперь он сам напоминал крючок вопроса, сгорбленный и сумасшедший. Внезапно его веселье прекратилось. Он --">