Дэн Ченслор - Разрушенное святилище

ногтями.

Каждый торопился плеснуть своей крови в храмовый жертвенник, но шум немедленно стих при оглушительном звуке ударов каменными трезубцами по металлическим листам, внесенным служителями в серых балахонах.

Глаза жреца, трон которого повернули к толпе, сверкали, лицо из багрового стало сизым, в руках он держал длинный нож из адаманта и маленький серебряный кубок.

Окровавленные, потные, тяжело дышавшие люди падали на колени, вытягивая руки вверх, к божеству и Жрецу с его мрачной свитой.

Желтый огонь в западной арке храма погас, и храмовая стража в ритуальных кольчугах из серебряного плетения, надетых поверх длинных хитонов, вывела оттуда четырнадцать юношей не старше пятнадцати зим. Они были красивы и сильны, с золотистыми волосами, такими же как кудри Радгуль-Йоро. Набедренные повязки из белого полотна были затканы серебряными звездами, головы украшали венки из золотых лилий — второго цветка Луны.

Почти все лица сохраняли спокойствие — ведь они шли навстречу богам, этим днем определившим окончание их жизненного пути. Семь юношей расставили на равном расстоянии друг от друга по окружности озера, семеро других — на расстоянии двенадцати шагов так, что каждый помещался на линии, проходящей между двумя стоящими впереди.

Единый черный шнур был зажат в руках каждого, так что получилось изображение священного семиугольника с вписанной в нем окружностью озера.

Загрохотал голос жреца:

— Как черной стеной, ощерившейся остриями углов закрыто жертвенное озеро, так пусть по воле богов будет скрыта от посторонних глаз наша страна зубцами великих гор — Языков Пламени! — Обращаясь к юношам, он закричал, — вы, счастливые, что предстанете скоро перед богами, пополните своей молодой кровью древнюю силу гор!

Храмовые стражники, стоявшие возле каждой жертвы взмахнули кинжалами, и горло жертвы взорвалось алым фонтаном крови, заливая черные камни берега, полуобнаженные тела и серебряную паутину ритуальных доспехов. Бьющиеся в агонии мальчики вместе с мистической оградой страны — черной нитью, остались на берегу, умирая постепенно один за другим.

Из той же арки, сквозь которую появились жертвы, жрец вынес на круглом серебряном блюде новорожденного ребенка и остановился перед троном.

По мановению руки верховного жреца он поднялся по ступеням, ведущим к высокому креслу и протянул свою ношу вперед, чтобы два других служителя могли совершить жестокий ритуал.

Гаркванус почти прошептал, наклоняясь вперед:

— Ты недавно пришел из страны богов, ты еще помнишь их и голоса высочайших звучат в твоих ушах. Помоги мне услышать их. — И тут же возвысил голос. — Слушайте все, моими устами будут пророчествовать боги!

Он толкнул кончиком ножа нежную кожу ребенка, жрецы подняли безвольное тело опоенного сонной травой мальчика, направляя кровь в подставленный кубок.

Как только он наполнился, прислужники скрылись, и жрец потянулся сделать первый глоток. Неожиданно его трон покачнулся, алая кровь запятнала мантию, почти сливаясь с ней цветом.

Жрец, испугавшись падения, которое при его увечье должно было выглядеть неподобающе сану нелепым, непроизвольно схватился за подлокотники, уронив кубок и нож. Священные атрибуты со звоном покатились но каменным ступеням, паломники застонали в ужасе — худшего предзнаменования не могло случиться.

Гаркванус попытался подхватить их, наклонившись вперед и неизбежное случилось — тучное искалеченное природой тело вывалилось из кресла, тяжело впечатываясь в ступени, скатилось вниз и застыло огромной грудой па берегу озера, получившего неожиданный приток — кровь из разбитой головы жреца широким потоком струилась к ртути, не смешиваясь с ней.

Мгновение тишины всколыхнулось страшными криками — дрогнул весь храм, изогнутые колонны купола падали, ломаясь на лету и плюща людей базальтовыми глыбами.

Те, кто еще недавно искренне стремился удовлетворить богов собственной жизнью, вдруг захотели жить с силой, доселе им неведомой. Отталкивая, топча друг друга они кинулись к выходу, по пути столкнув в озеро недвижное тело Гарквануса и даже не замедлив при этом бега, как будто смели камень, мешающий стремительному бегу.

Молодой мужчина, наклонив голову вперед, тащил на плечах тело отца, короткое и сухое, перекинув его через шею так, что голова и ноги старика бились о грудь сына. Руки того были заняты женщиной, с лица которой --">