Владимир Александрович Андриенко - Знак вурдалака

оставили наследники его.

Меня тогда назначили на дело сие по приказу самого графа Бирена, ибо матушка наша государыня Анна повелела сие дело расследовать со всем тщанием…

Степан Волков

Лето 1800-е от Рождества Христова

Глава 1 Дело в вурдалаке

Москва 1732 год. Сентябрь.

1

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

Главный начальник канцелярии юстиц-коллегии статский советник^[6] Иван Александрович Зотов получил повеление от графа Бирена, обер-камергера двора ея императорского величества Анны Иоанновны. Перед ним лежали листы украшенные гербом Российской империи. Прокурор Сыскного приказа переслал ему бумаги и передал дело. Это де в его компетенции.

Иван Александрович поправил свои очки и покрутил дорогой перстень на указательном пальце. Так он всегда делал, когда волновался. Большой изумруд его успокаивал.

Юркий письмоводитель канцелярии коллежский регистратор^[7] Дурново пожирал глазами начальство и ждал когда статский советник, наконец, произнесет хоть слово.

— Дошло таки до матушки государыни, — произнес статский советник. — Слыш-ка, Порфирий Кузьмич.

— А иначе оно и быть не могло. Дело уж больно громкое, — проговорил Порфирий Кузьмич. — Связи с диаволом! Науки тайные колдовские! Они в роду Кантакузенов завсегда были!

— Скажешь тоже!

— Иного и предположить не могу. Покойник из могилы своей вылез и живых беспокоить начал.

— Не нравится мне сие дело, Порфирий! Когда разбойники кого упокоили и ограбили, тогда все ясно. Когда некто слова ругательные о власти государственной сказал. То и понятно все. А здесь покойник озорует! Неужто я могу в сих делах толк понимать? Вот пусть бы Синод и расследовал!

— Дак сам ведаешь, батюшка, кто во главе Синода стоит. Феофан Прокопович-то и сам с диаволом на короткой ноге, — ответил Порфирий Кузьмич.

— А нам-то что прикажешь делать? — спросил начальник, который всегда, когда дело могло повредить его карьере, говорил «нам», а если дело пахло производством в следующий чин, то всегда говорил «я». — Дело приказано расследовать со всем тщанием. Вишь как! Так в сей бумаге и сказано, будь она неладна. И сие высочайшее повеление от самой государыни. Сам Бирен руку к документу приложил!

— Шутка-ли! — поддакнул письмоводитель статскому советнику.

— А мне вишь, действительного статского советника^[8] обещали дать в этом году уже. А теперь что? Не быть мне превосходительством?

— Не сам сие дело расследовать станешь, сударь.

— Не сам. То верно! Но отвечаю за канцелярию я. А кому его доверить? Игнатьеву? Что присоветуешь, Порфирий Кузьмич? Кто сие дело возьмет на себя?

— Токмо тот, у кого разум.

— Стало быть, ты, Порфирий?

Письмоводитель одернул свой серый кафтанчик и ехидно ухмыльнулся, глядя на роскошные роговые пуговицы на камзоле своего начальника.

— Чего ухмыляешься?

— Я для сего не подойду.

— Отчего же? Ты зело умен, Порфирий.

— Может и так, но чин мой невелик. Кто я такой? Коллежский регистратор! Иными словами чиновник 14-го класса. А в приказе, что велено тебе, сударь? Расследовать со всем тщанием! А ты сие дело мелкому чиновнику доверишь?

— Да ты и сам не сильно за чинами гонялся, Порфирий. Давно бы надворным советником был, коли захотел бы.

— Мне снизу сподручнее свои дела делать, Иван Александрович. Вот ты высоко вознесся. А коли что не так, то в тебя и ударит «молния» государева гнева. А я что? Мелкая сошка. Сколь начальства перевидал на своем веку.

— Ты дело говори, Порфирий. За тем и звал. Кого назначить?

— Такой человечек среди нашего брата есть, почтеннейший Иван Александрович.

— Кто? Ну, говори, кого прочишь в следователи?

— Надворного советника Степашку Волкова. Сей чиновник все правду думает сыскать в нашей России-матушке. Да покудова кроме шишек ничего не нажил. Вы его изволили на месяц от всех дел отстранить за дерзость.

— Волкова? Как не помнить такого. Зол я на него. Но ты прав, Порфирий Кузьмич. Прав! Сто раз прав! У Степашки нет никого из родни влиятельной и в случае чего никто за него не станет. Напартачит — сам и ответит, а наше дело сторона.

— Верно. Они-то в бумаге приказали назначить на это дельце лучшего следователя. А кто у нас лучше Волкова? Изволишь ли опалу с него сложить?

— Опалу? Что ты, Порфирий Кузьмич, какая опала. Я --">