Тимофей Николаевич Печёрин - Герой легенды

Тимофей Печёрин Герой легенды

Они будут поклоняться Гебу и Нут, заново изобретенным ради политической пользы. Они вложат в наши уста слова, которых мы не произносили. Изобразят нас противоположными тому, какие мы есть.

Бернар Вербер «Ящик Пандоры»

1

Сеня кувырком летел сквозь туман, пронзая его слой за слоем, рефлекторно раскинув руки на манер крыльев и растопырив пальцы, словно пытаясь ухватиться за воздух. «Хорошо, хоть на голодный желудок», — с удовлетворением думал он. Хоть в чем-то, да повезло.

Крохотная человеческая фигурка в сумеречной бесконечности. Таким Сеня выглядел бы со стороны, если б было кому глядеть, если б кто-то попробовал обозреть это затянутое туманом и подсвеченное каким-то холодным тусклым светом пространство. Но смотреть было некому. Сеня был единственным живым существом посреди мглистого безмолвия.

Наконец, очередной слой тумана остался позади… и так же позади остались серые сумерки, ранее сменившие непроглядную черноту логова Масдулаги. За туманом Сеню ждал дневной свет. Свет солнца, отражавшийся от ярко-зеленого луга — целого моря свежей, буйно разросшейся травы.

Сеня не успел удивиться. А тем более — задаться вопросом: и откуда взяться траве, если минуту назад была зима. Луг стремительно приближался. Точнее, это Сеня приближался к нему, падая камнем. И… наверное, управлявший туманом Смотритель волшебного замка Бовенгронд пытался свести до минимума высоту, с которой Сене пришлось грохнуться. Но что-то не рассчитал — и посадка вышла довольно жесткой.

Сломать Сеня, правда, ничего не сломал. Но от удара об землю из него буквально дух вышибло. А милосердный организм для облегчения боли велел сознанию немедленно отключиться.

Сколько Сеня так пролежал на импровизированной подстилке из свежей зелени — сам он, понятное дело, не знал. А очнулся, услышав поблизости голос. Человеческий. И отнюдь не утруждавший себя шепотом.

— Говорил же — жив он! Живехонек! Видишь, шевелится? Ох, и здоровый… громила просто!

«Такого шмонать себе дороже, — понял Сеня глубинный смысл последнего уточнения, — вот был бы я беспомощным трупом…»

Открыв глаза и чуть приподняв голову, он увидел перед собой и вокруг целые джунгли травы. Стебли, торчащие из земли, словно пики и знамена несметного воинства; покачивающиеся на легком ветерке листья. Не иначе, местная зелень была взрослому человеку чуть ли не по колено. Куда там низенькой газонной травке, вошедшей в моду на Сениной родине! К тому же снизу все кажется больше и выше.

А посреди травы Сеня, чуть повернув голову, заметил пару ступней, обутых… в сандалии? Нет, скорее, в пресловутые лапти, полюбившиеся иллюстраторами русских сказок. Только что с подошвами из какой-то толстой грубой кожи.

— Ты бы встал, добрый человек, — снова раздался сверху голос, очевидно принадлежавший обладателю лаптей на кожаной подошве, — ни к чему лежать… спать тут. Ладно, мы с Зифром люди честные… мирные. На чужое добро и жизнь не покушаемся. Все, как Свидетели учат…

Сене показалось… или простое вроде слово «свидетели» человек в лаптях произнес как-то по-особому?

— …а так мало ли какого лихого люда здесь шастает. Ладно, разбойники — те хотя бы монеты… хотя бы обдерут как липку, но в живых оставят. А если прислужники Тьмы? Такие и в жертву принесут… зажарят и сожрут на сборищах своих. Да и про зверье всякое забывать не надо.

Ошеломленный далеко не мягким приземлением, да еще резкой сменой обстановки, и потому не вполне понимающий, о чем говорит человек в лаптях, Сеня, тем не менее, предпочел последовать его совету. Приподнялся, опираясь на руки. Медленно встал, одновременно скользнув взглядом по штанам из грубой ткани, вроде мешковины, в которые был одет увещевавший его абориген; по такой же рубахе, да по лицу, бородатому и простодушному, в обрамлении копны нестриженых волос, накрытых то ли шляпой бесформенной, то ли просто подошедшей по размеру тряпкой.

Лицу невысокого мужичка, не утруждавшего себя бритьем и походом в парикмахерскую. Одетого бедно, но хотя бы не в шкуры, успевшие стать для Сени привычными. А главное: говорил мужичок почти нормально, почти по-современному. Не упоминая себя или собеседника в третьем лице.

В то же время, при всех замеченных отличиях, было в нем (точнее, в его внешности) что-то, смутно напоминавшее --">