Глеб Егорович Исаев - Игра

указал на шпагу, — тоже может сделать его оружием, способным уничтожить весьма многих.

— Слушайте. — Мария сжала виски. — Меня не оставляет впечатление, что это все чудовищный розыгрыш, мистификация. А как же законы природы, экономики, политики. Деньги, любовь, наконец, и прочие чувства.

— Может я плохой оратор. — Смутился старик. — Я ведь тебе объяснил. Это подобие вашего мира, а те, кто здесь живет тоже существа из вашего мира. Сколько людей столько и мнений, но есть ведь общие понятия. Ответь мне на вопрос. Быстро, не думая. — Вдруг изменил он тон, на строгий, учительский. — Великий русский поэт? Ну?

— Пушкин. — Задумчиво буркнула она.

— Так, хорошо. — А великая русская река?

— Волга. — Мария попыталась прервать педагога. — да я ведь не про…

— Ну а я про что? — Ответил старик. — Стереотип сознания. Да и просто жизненный опыт. — Миллионы людей живут из разных страна, так что может создать их разум. То же что и здесь. Правильно?

За пределами твоего " Я" и лежит этот мир. Плод коллективного сознания всех поколений.

С одной разницей. — Людям свойственно приукрашивать свои достоинства. Потому женщины здесь почти сплошь красавицы, мужчины сильны и благородны. Природа… Ну, ты и сама видишь. — Он покосился на чудный пейзаж. Но и страсти тоже о-го-го. И самое главное. Человек такое существо, что ему скучно жить настоящим. Оно кажется ему плоским, обыденным. Правда? Ну вот. А прошлое, напротив, рисуется в романтическом свете. Возможно оттого эта реальность столь архаична?

— Стоп. Прошу прощения. — Мое время почти истекло. — Он прислушался к себе. — Вопросы. Не тяни. Самые важные. Ну?

— И что мне сейчас делать? — Не выдержала Мария. — Я же совсем одна. — Она с опаской смотрела на старика, опасаясь, что тот вдруг исчезнет.

Это твое сознание, твой дом. Ты можешь менять его по своему желанию. Пожалуйста. Желаешь — будь одна, наслаждайся этим одиночеством. Многие так и живут. Замыкаясь в своем мире. И не только здесь. Но человек существо общественное. Потому наступит миг, когда ты решишь шагнуть туда за пределы своего мира. За пределы своего сознания. Что тебя ждет? — В деталях не скажет никто.

Он поднялся. Стряхивая сухие травинки, глянул на нее с грустной улыбкой. — Прощай…

— Погоди. — Она судорожно пыталась сообразить что-то важное. — А что потом. Ну, в том мире. Я вышла, и вдруг. Новая смерть?

Он развел руками. — Ты думаешь? Пожалуй. Все когда-то заканчивается. Чувство самосохранения это не прихоть создателя. Знай люди о том, что их ждет, неужели они бы смогли…

Старик не договорил. Просто растворился в воздухе, наполненном ароматами трав.

— Как — же это? — В панике прошептала Маша. — Одна в…? Задохнулась, не отыскав слов. И с рыданиями бросилась на землю.

Плакала долго. Всласть. Когда, наконец, стало немного легче, тяжело вздохнула и поднялась. Стерла подсыхающие слезы рукавом шелковой рубахи, осмотрелась, вслушалась.

Все тот же щебет птиц, нежаркое солнце волнующий траву ветерок… Она поднялась на ноги, и осторожно ступая по каменистому склон спустилась к ручью. — Холодная. — Зачерпнула ладонью чистую, бирюзовую воду и умыла лицо. Склонилась над неровной гладью и не смогла сдержать вздох удивления. Куда делись нелепые веснушки, которые не сумел победить самый лучший патентованный крем. Жидкие пегие волосики. Густая, волнистая копна роскошных каштановых волос. Ровный овал лица. Глаза, черные, словно два агата в обрамлении роскошных, цепляющих брови ресниц.

Однако красавица, отразившаяся в воде, была она. Именно она. И понимание, увы, не обрадовало. — Кому нужна эта стать и красота? Она задумчиво плеснула водой. Показалось, что та стала чуть теплее.

А может и вовсе — теплая? — Изумленно представила Маша и осторожно опустила палец в ручей. Ого. Совсем, почти горячая, теплая. Но как же?

Или в этом и заключается смысл его слов? — Вспомнились Марии прощальные слова старика. — Мой мир… Она оглянулась, уже совсем иными глазами озирая бескрайные просторы. — Неужели это все мое?

Кто знает, будь она чуть старше, возможно и не смогла так легко пережить случившееся, но кто знает, как чувствует себя перенесшийся в другой мир человек? Будь он юнец, или наоборот, потертый жизнью отставник. Кто знает?

Мария замерла и вдруг с несвойственной ей рассудительностью подумала. — А стоит так торопиться? Не выйдет ли все как в том романе, когда пришлось бежать от --">