Сергей Анатольевич Смирнов - Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

катиба короткий взгляд, подобный мимолетному блеску сабли, и тот поспешил добавить:

- ...однако его смысл ясен даже простому смертному, не искушенному в прозрениях. Могущество повелителя правоверных - да сохранит его Аллах! - перевесит... или уже перевесило всех его врагов, которые развеялись, как тени.

До поворота улицы между султаном и катибом висело молчание, подобное невидимому и неслышному рою пчел, а когда процессия повернула к дворцу, султан произнес так тихо, что его слова едва коснулись слуха аль-Исфахани:

- Малик Ричард упал с чашки весов. Это очень плохо... Теперь скажи мне об этом кафире*. Ты уверен, что он соотечественник малика Ричарда, а не из франков-южан*?

Аль-Исфахани обрадовался, что султан сменил тему и теперь верному катибу, остается говорить только то, что он знает наверняка и в таких словах, какими вполне сможет угодить господину.

- Никакого сомнения в том нет, малик,- ответил он с воодушевлением. - У него норманнские черты. Немногословен. Ест неторопливо. Вид женщин не лишает его спокойствия и не приковывает намертво его взгляд. Этот кафир - не из южных франков. Он утверждал, что прибыл из Англии. Полагаю, что в это можно поверить.

- Ты говорил, что он был пленен пять лет назад, - вспомнил султан.

- Да, в тот самый день, когда Священный Город был волею Аллаха возвращен в пределы дар аль-Ислама, - отвечал катиб.

- В тот славный день многие знатные кафиры были отпущены без выкупа, - заметил султан.

- Он действительно отказался принять свободу как милость, без отдачи за себя выкупа, - сказал катиб. - Он считал, что это оскорбит его достоинство... Однако денег у него не было, и он утверждал, что его вскоре выкупят родственники.

- От его руки пало много моих воинов? - вопросил султан.

- Если смотреть правде в глаза, то - не меньше дюжины, малик, - вздохнул катиб.

Султан немного помолчал, неторопливо вздохнул и выдохнул большое облако пара.

- Пять лет - немалый срок, - заметил он. - Довольно ли осталось у него сил? Мышцы должны были одрябнуть. Сможет ли он трудиться мечом, как некогда на стенах Аль-Кудса?

- О! На этот счет нет опасений, - поспешил катиб развеять сомнения султана. - Этот кафир, в отличие от многих иных, отчаявшихся пленников, не пал духом и не ослаб плотью. Несмотря на свое благородное происхождение, он упросил использовать себя в качестве простого каменщика на строительстве стен Священного Города и иных работах. По этой причине он получал больше еды и имел достаточно времени напрягать свои мускулы. Он сам под стать малику Ричарду, и носит тяжелые оковы, будто шелковые подвязки.

Султан обратил взор на катиба, и тот с тревогой отметил про себя, что лихорадка все сильнее подтачивает плоть повелителя правоверных, что лицо его все явственней покрывается покойницкой бледностью, а глаза все глубже проседают в глазницы и глядят из них теперь, как из глубоких бойниц.

Внезапно между ними пролетело крохотное белое перышко. Султан и катиб невольно проводили его взглядами. За первым последовало еще одно, а за вторым - целая дюжина. На Священный Город стал падать снег, грустное и ненадежное богатство северных стран.

- Пусть его приведут ко мне немедля, - велел султан. - Пора! Если он так силен, то пусть скорее заберет с собой на свой север весь этот проклятый холод.

Глава 2. О поцелуях ангелов и об одном доблестном рыцаре, спасенном из преисподней против его воли

В тот самый миг, когда султан приказать привести к себе пленного воина-кафира, рыцарь Джон Фитц-Рауф находился в застенке тюрьмы аль-Баррак, как и повелось почти все дни напролет последние пять лет со дня падения столицы Иерусалимского королевства, а именно с двадцать седьмого дня месяца раджаба 583 года хиджры*.

Впервые за эти годы он не ждал ни положенной ему плошки с едой, ни дневной прогулки, а занимался тем, что сосредоточенно проверял на своей ладони остроту ржавой застежки-фибулы, тайком подобранной им недавно на пути с городских работ в узилище. За четыре дня он сумел заточить ее край о стену так, что теперь этой застежкой можно было обрить наголо овцу, а заодно и освежевать. Однако ладони рыцаря слишком огрубели, и ему понадобилось еще два полных дня, чтобы "облагородить" лезвие по полного совершенства. Теперь оно проникало в самую застарелую мозоль, едва прикоснувшись к ней. Когда на ладони появилась тоненькая --">