Уиллис Джордж Эмерсон - Закопченный бог, или Путешествие во внутренний мир

обратилось к моему сочувствию. Слегка наклонившись, с руками, сцепленными за спиной, он прогуливался назад и вперед медленным и взвешенным шагом, в тот день, когда мы впервые встретились. Я едва ли могу сказать, какой особый повод побудил меня сделать паузу в моей прогулке и вовлечь его в беседу. Ему понравилось, когда я похвалил привлекательность его бунгало и ухоженные виноградные лозы и цветы, которых было много по его окнам, крыше и широкой веранде. Вскоре я обнаружил, что мой новый знакомый был не обычным человеком, но глубоким до замечательной степени; человеком, который, в более поздние годы его длинной жизни, зарылся глубоко в книги и стал знающим во власти задумчивой тишины. Я поощрил его говорить, и скоро заключил, что он проживал только шесть или семь лет в южной Калифорнии, но прожил дюжину предшествующих лет в одном из ближневосточных государств. Перед этим он был рыбаком недалеко от берега Норвегии, в области Лофотенских островов, откуда он совершил поездки далее на север к Шпицбергену и даже на Землю Франца-Иосифа. Когда я захотел уехать в отпуск, он попросил, чтобы я приехал снова. Хотя в то время, я ничего не думал об этом, я помню теперь, что он сделал специфическое замечание, когда я протянул свою руку при прощании. «Вы приедете снова?» — спросил он. — «Да, Вы приедете снова однажды. Я уверен, что Вы приедете; и я покажу Вам свою библиотеку и расскажу Вам много вещей, о которых Вы никогда не мечтали, вещей, настолько замечательных, что, может быть, Вы мне не поверите». Я со смехом уверил его, что не только приеду снова, но был бы готов верить независимо от того, что он бы рассказал мне о его путешествиях и приключениях. Позднее я хорошо узнал Олафа Янсена, и, постепенно, он рассказывал мне свою историю, столь изумительную, что бросала вызов разуму и вере. Старый скандинав всегда говорил с таким большим количеством серьезности и искренности, что я был приведен в восторг его странными повествованиями. Он был очень нетерпелив в долгом ожидании, хотя, будучи вызванным, я немедленно приехал к нему. «Я должен спешить, «воскликнул он, пожимая мне руку. «У меня есть многое сказать Вам, того что Вы не знаете, и я не доверюсь никому кроме Вас. Я полностью понимаю, «продолжал он поспешно, «что я не переживу эту ночь. Пришло время, чтобы присоединиться к моим предкам в большом сне». Я приспособил подушки, чтобы сделать ему удобнее, и уверил его, что был рад быть в состоянии служить ему любым возможным путем, поскольку я начинал понимать серьезность его положения. Поздний час, неподвижность окружения, странное чувство того, что ты наедине с умирающим человеком, вместе с его странной историей, всё объединилось, чтобы заставить мое сердце биться быстро и громко от чувства, для которого у меня нет никакого названия. Действительно, было много раз той ночью у кушетки старого скандинава, и было много раз с тех пор, когда восхищение, а не осуждение овладело моей душой, и я, казалось, не только верил в, но и фактически видел, чужие страны, странных людей и странный мир о котором он рассказал, и услышал могущественный оркестровый хор тысячи крепких голосов. Больше двух часов он казалось, имел почти сверхчеловеческую силу, говоря быстро, и судя по всему, рационально. Наконец он дал в мои руки определенные данные, рисунки и грубые карты. «Их», сказал он в заключение «я оставляю в Ваших руках. Если у меня может быть Ваше обещание дать их миру, я умру счастливым, потому что я желаю, чтобы люди могли знать правду, и тогда вся тайна относительно замороженной Скандинавии будет объяснена. Вам нечего опасаться той судьбы, которую я перенёс. Они не будут ни заковывать Вас, ни запирать Вас в сумасшедшем доме, потому что Вы не рассказываете свою собственную историю, но мою, и я, благодаря богам, Одину и Тору, буду в своей могиле, и таким образом, вне досягаемости неверующих, которые преследовали бы меня. И теперь, заплатив последние печальные обряды этому странному человеку с Лофотенских островов, храброму исследователю холодных областей, который в его преклонные годы (после восьмидесяти) искал убежище успокоительного мира в солнечной Калифорнии, я обяжусь обнародовать его историю. Но, прежде всего, позвольте мне побаловаться одним или двумя размышлениями: Поколение следует за поколением, и традиции из туманного прошлого переданы от родителя сыну, но по некоторой странной причине интерес к запертому льдом неизвестному не уменьшается со временем --">