Антон Пыхачев - Редкие штучки

рассказывал… — пробормотал я.

— Если он вдруг станет от тебя избавляться, скажешь, что пришел по моей рекомендации. И не забудь! Завтра. Желательно до двенадцати, а то он может уйти, если будет слишком жарко. Усвоил?

Мне оставалось только покорно кивнуть.

Интеллигентно промокнув губы салфеткой, Саня вскочил и, не прощаясь, направился к калитке.

— Да! — вспомнил он, — Деньги отдашь потом, я же не зверь какой.

И уехал. А я даже не вышел посмотреть какая у него машина, вот до чего растерялся.

Вот такой он Саня Два-Удава. Не терпит, если его друзья пытаются вести размеренный и расслабленный образ жизни. Даже летом. Даже в выходные и в страшную жару.

Прибравшись, я еще немного повалялся в гамаке, почитал, а когда вечерние комары вышли на тропу войны, отправился спать. И, разумеется, под впечатлением от встречи с прожорливым живчиком уснуть не смог. Ворочался, даже пробовал считать слонов, но слоны постоянно проглатывались удавами имени храброго летчика Экзюпери, превращаясь в шляпы, а от удавов до Саньки была прямая дорожка.

— Никуда не поеду! — громко сказал я в темноту, основательно изворочавшись под одеялом, — Буду спать до полудня, а вечером пойду на рыбалку! Вот так!

После чего немедленно уснул. С тем, чтобы проснуться в восемь утра, закрыть дачу и вернуться в город.

* * *

Нет, нет, я и не подумал идти разыскивать зеленый пляжный зонтик в ряду пожилых предпринимателей. Просто чертовски захотелось желтой черешни, а куда еще идти за черешней, как ни на рынок. Я её даже купил. А уже потом только увидел зонтик.

Словно шакаленок, трусивший подойти к терзаемой львом туше, я нарезал круги вокруг и около зеленого пятна, чуть дрожащего в июльском мареве и оттого напоминающем веселенькую гладь лесного пруда. Мне чудилось, что стоит подойти поближе, как со всех сторон, выскочат мои старые друзья и с воплями: «Сюрприз! Разыграли, разыграли!», — поволокут меня в какое-нибудь приятное прохладное местечко, где мы будем пить ледяное темное пиво и слушать друг друга, как здорово все получилось, и как ловко Два-Удава придумал вытащить ленивого меня со скучной дачи.

Пожалуй, я бы только порадовался такому исходу. Однако, спрятаться моим приятелям было решительно негде. Или есть где? В конце концов, кто я такой, чтобы портить им веселье? Пусть насладятся своей шуткой в полной мере. И я храбро шагнул в капкан.

Ни щелчка. Ни взрыва хохота. Угрюмые, разморенные жарой старички вяло интересовались: «Чего надо? Спрашивай, подберем… поможем…». Я только виновато пожимал плечами. Вот и зеленый зонтик.

В приятной травянистой тени сидел, закинув ногу на ногу, совершенно ничем не примечательный мужик в старом пиджаке цвета болотной тины. Книга, которую он читал, глядя на страницы поверх очков, была по-старинке обернута ветхой газеткой. Пожалуй, единственное, что отличало владельца зеленого зонтика от прочих торговцев железом, было его нежелание зазывать покупателей. На меня он даже не обратил внимания. Веселой шуткой и не пахло. Я взглянул на товар.

Ничего особенного, всякая самая обыкновенная дрянь, какой полным-полно на старых антресолях или в гаражах особенно бережливых граждан. Дверной колокольчик, несколько покрытых черным маслом метчиков, разводной ключ, алюминиевая ложка, потертая готовальня, почти новый кухонный нож, оловянный солдатик — кавалерист, гвозди — отчего-то по одному и ржавые, ремешок от часов… Мусор. Если бы не Два-Удава, я бы не задержался ни секунды возле этой скудной коллекции барахла, бережно разложенного на складном столике.

Бесцельно побродив по рядам и даже купив для порядка стальную линейку, я вернулся к зеленому зонтику. Пожалуй, ассортимент тут был самый скудный.

— Что-то интересует? — продавец смотрел на меня сквозь очки.

— Колокольчик. Сколько стоит колокольчик?

— Восемьдесят пять тысяч, — равнодушно проговорил тот и уткнулся в свою книгу.

— Сколько? — переспросил я.

Продавец вновь обратил на меня взор и, как показалось, с усталостью заявил:

— Молодой человек, эти вещи вам не по карману.

Что? Я еще раз чуть пристальней вгляделся в разложенный хлам. Гвозди, звонок от велосипеда, керамическая пепельница и бронзовый крючок от вешалки… Очевидно Два-Удава решил попросту похвастаться открытым в городе сумасшедшим. Какая глупость. И все же что-то меня насторожило. Старье было разложено слишком тщательно, не навалено кое-как, --">