Лори Голдинг - Бремя Верности

выглянул из разбитого окна Рэйн. – Это ловушка.

– Да, не можем. У охотника был кинжал, как у меня. Ну, похожий. Способный так же рассекать. По сути, он шёл по тому же пути, что и мы, последовав за нами с Альбаноха. Это значит, что они ждут нас там.

– Но ведь другого пути нет, ты сам сказал, что это тупик, – покачал головой Зибес. – Единственный путь отсюда ведёт назад, туда, где нас ждут убийцы.

– Есть и другой путь, – глубоко вздохнул Олл. – Опасный. Крайне опасный, но способный вывести нас. Если вы доверитесь мне и рискнёте. Либо мы выберемся отсюда, либо проживём здесь до конца дней своих. Такого пути враг от нас не ожидает. Что скажете?

– Мы верим тебе, – кивнул Кранк, пытаясь не выдать страх.

– И насколько опасен этот путь? – моргнул Бэйл.

– Не буду врать. Очень, – Олл поднял кинжал. – Но с ним мы сможем по нему пройти. Лишь особые клинки могут резать пространство, а их немного. Но этот – самый редкий, самый особенный и необыкновенный кинжал из всех. Проклятый и благословенный. Если что и выведет нас оттуда, то он, ведь этот кинжал может резать не просто пространство…

– Да, и что же ещё он может резать? – недоверчиво спросил Зибес.

– Богов.

Они собрали свои пожитки и направились за Оллом к месту исхода. В руке вечный держал кинжал, а компас и маятник пока убрал. Сейчас они не понадобятся, а переход будет нелёгким. Олл помедлил, подойдя ближе к Кэтт.

– Спасибо.

– За что? – смущённо ответила девушка.

– Ты спасла нас. Я старею и почти не заметил обмана. Спасибо. И ещё ты напомнила мне, почему я не зря взял с собой вас всех.

– И почему же?

– Потому что никто бы не справился с этим один.

Они дошли до конца лестницы. Внизу простирался разлом, дыра, оставленная в мире, пространстве и времени. Графт остановился на самом краю.

– И что теперь, рядовой Перссон?

– Мы прыгнем, – улыбнулся Олл.

Двойное наследование (Дэвид Аннандейл)

Глава 01

Крепостные зубцы Стелларум-Вигил – башни Звёздного Бдения – были одной из самых высоких точек Императорского дворца. Башня торчала из серо-бурой пелены, устилавшей небо Терры. Здесь, в разреженном воздухе, обычным, лишённым аугметики, людям приходилось надевать дыхательные маски. Здесь барьер атмосферы, скрывающий звёзды, источался почти до нуля – и ночью они сияли торжественной чистотой серебра. Лишь одна звезда светила божественно-красным. Отсюда можно было наблюдать первый мир-кузницу и оплакивать его потерю. Изгнанники – ряды закутанных в алое фигур у зубцов башни – собирались здесь часто. Они стояли неподвижно, лишь сонно подрагивали механодендриты и парящие в воздухе сервочерепа. Как только Марс восходил над горизонтом и до самого его заката царило только безмолвное почтение. Все дела были отложены. Ничто не могло отменить наблюдение священного мира.

Однако техножрецы, какими бы неподвижными они ни казались, не стояли бездеятельно. По нейросфере мельтешили данные, показатели альбедо, массы, орбиты. Значки, отмечающие прохождение планеты через созвездия. Однако вслух не произносилось ни единого слова. Ничего, что выходило бы за рамки математики, но горе можно выразить и в цифрах.

Посол Веторел принимала участие в церемонии еженощно. Следила, как красная планета пересекает небо по дуге, и ощущала ту же боль, что ощущали её собратья – адепты Механикума. Марс был так ярок, его свет – так чист, что вонзался в сердце, словно острый нож. И самая его видимость беспрестанно напоминала, как далёк он теперь. Веторел служила на Терре во благо Механикума ещё задолго до раскола и своего назначения послом Кейна, и свет Марса всегда служил ей той слабенькой нитью, что связывала с родной планетой. Веторел всегда знала, что, окончив труды, сможет туда вернуться. И вот Марс стал недосягаем. Марс достался предателям – и у тех, кто верен Механикуму, не нашлось сил, чтобы вернуть его обратно. Они могли только смотреть, как родная планета движется по небу. Скорбь. Боль. Ощущения, ставшие неожиданностью для многих из тех, кто стоял на стене. Оказалось, что, как ни избавляйся от органики в теле, от боли в душе так просто не отделаешься. В этом Веторел, пожалуй, повезло больше: она и не ждала, что не будет чувствовать ничего из этого. Она была человеком – и дочерью Марса, и не видела тут никакого противоречия.

Механикум парадоксален в самой своей сути. Преданность науке подразумевала поклонение --">