Олег Александрович Сабанов - Серебряное кольцо

детства море, правда заменить его не может.

Вилберн знал это завораживающее своей таинственной красотой место, имеющее среди аборигенов дурную славу. Несколько лет назад рядом с ним в заводи утонули оставленные без присмотра дети, а месяцем позже там же повесилась их мать на ветви дуба, в который следующей ночью ударила молния. Тем не менее юноша обрадовался открывшейся возможности вновь увидеть Агату, но еще более тому, что определенно смог произвести на нее впечатление при первой же встрече. Окрыленный бастард учтиво раскланялся с сестрами и буквально полетел в свое ставшее родным убежище на холме.

Сутки до следующего вечера тянулись словно вечность и за что бы Вилберн не брался, будь то перечитывание книг, уборка по дому или приготовление трапезы, на ум то и дело лезли образы внешне неразличимых, но полностью разнящихся по своим повадкам близняшек. После обеда следующего дня он хотел по привычке вздремнуть часок-другой, но в итоге пролежал все это время глядя в потолок. В конце концов встав с кровати, бастард умыл лицо холодной водой, прополоскал рот настоем мяты, старательно расчесал волосы деревянным гребнем, облачился в короткий бархатный сюртук, который после отбытия из замка надевал всего пару раз, вышел из дома и неспешно направился к поляне у речной заводи.

Оказавшись через полчаса у засохшего дуба, он сел в его основании, оперся спиной о расщепленный ствол с обгоревшей корой и прикрыл глаза. Вилберну стало казаться, что прямо над ним на корявой ветке в петле медленно покачивается безжизненное тело, а с заводи тихо доносится крик неведомой птицы, напоминающий горький детский плач. Чтобы избавиться от неприятного наваждения, юноша открыл глаза, тряхнул головой, и, поднявшись на ноги, пошел к реке, собираясь умыть лицо. Несмотря на начало сентября вода оказалось еще по-летнему прогретой солнечными лучами, а юркие стайки мелких рыбешек на отмелях и мечущиеся по поверхности водомерки резвились так весело и рьяно, что создавалась иллюзия самого разгара летней поры. Возвратившись через несколько минут на поляну, бастард заметил медленно приближающиеся по ведущей к ней из редколесья тропинке две фигуры в серых платьях и еще издали узнал в них сестер. Он предполагал, что если близняшки сегодня и появятся у заводи, то, скорее всего, ближе к сумеркам, а его ожидание будет по крайней мере долгим, может, и вовсе бесплодным.

– Рад видеть вас в этом живописном уголке, который вряд ли сравнится с морским побережьем, но здешний воздух лесов, полей и бегущей реки так же чудесен, как и соленый бриз, – нарочито торжественно поприветствовал Вилберн подошедших девушек.

– Надо же! Молодой господин все-таки не забыл мои вчерашние слова и, определенно в ущерб своим делам, решил скрасить нам вечерний досуг, – с присущей иронией отозвалась Агата и шутливо поклонилась в пояс.

Остановившаяся за спиной сестры Селена еле заметно кивнула укутанной в чепчик головой и сразу спрятала глаза. «Что ж, уже прогресс, – подумал юноша. – Вчера я был уверен, что она меня вообще не замечает».

Вилберн предложил прогуляться вдоль реки по высокому правому берегу известной ему тропой. Агате идея понравилась и все трое неспешно пошли вниз по течению, причем Селена сразу отстала на два шага, словно давая сестре возможность вдоволь наговориться с молодым господином. Между ними и правда сразу завязалось легкое непринужденное общение, в ходе которого каждая затронутая тема, даже самая пустяковая, вызывала обоюдный живой интерес. Агата словно ждала момента, когда встретит благодарного слушателя и собеседника, поэтому делилась с бастардом накопившимися мыслями, вспоминала забавные случаи из своей жизни, с долей притворства сетовала на патриархальный деревенский уклад и устаревшие взгляды тетушки Камиллы. Иногда она вдруг взрывалась звонким заразительным смехом, если какая-то из озвученных баек ей самой казалась потешной. Юноша в долгу не оставался и сыпал подробностями своего пребывания в графском замке, пересказывал услышанные от его обитателей истории, цитировал заученные куски поэм, целые параграфы из книг, крылатые выражения мудрецов, зачастую безбожно коверкая их в полете собственной импровизации. Когда же он упоминал графа Реджинальда в качестве своего отца, Агата почтительно замолкала и взирала своими большими зелеными глазами на Вилберна, как на сошедшее с небес божество. Семенящая сзади Селена для --">