Павел Журба - Частный Детектив. Недорого

грязном полу.

«Приятно тебе, да? Когда тебя лупят по башке…» — Писал ученик мага или сам маг. Какие обидчивые.

«Мы вынесли всё за твой карточный долг, и что удивительно, наш местный казначей сказал, что твоего барахла хватит на уплату. Я бы снял с тебя ещё и одежду, да Кэридин не велел. В общем, претензий больше не имеем. Перейдешь дорогу — убьём. Приятного прозябания в нищете, мудень. И да — тебе…» — Писал ученик мага. И он прав. Наверное, придётся наняться в шахты — денег у меня не осталось.

— Бл*дь! Что это такое, Курт?! Знаешь, сколько стоила эта кровать?!

— Думаю, медяшку, лет десять назад. — Сказал я и повернулся к Барду. Совсем про него забыл. Рыболовная снасть понесла убытки, наверное. И, скорее всего, комната будет искать нового владельца. Просто я переезжаю, во дворец.

— Нет, она стоила золотой, Курт! Понимаешь, золотой! А эти шторы! Это же было произведение искусства!

— Это были куски вонючей тряпки, пропахшей старой шваброй.

— Мне плевать. Ты должен мне пару золотых, прежде чем я выгоню тебя на х*й отсюда. Не вернёшь, я пожалуюсь западникам, уж они найдут на тебя управу.

— Сам вали из моей комнаты. Я заплатил за месяц!

— Ты заплатил за месяц два месяца назад. Даю тебе неделю!

— Тогда выйди и не приходи до этого времени.

— Пива тебе больше не наливают.

— Постой Бард, давай… — Бард вышел и не закрыл за собой. Бескультурная деревенщина! А, у меня же теперь нет двери.

Шахта. Вот, что мне осталось. Или удавка… Осмотрелся. В этой комнате даже повеситься негде, вот до чего я дожил!

Я откинулся на спину и лежал. Долго лежал. Потом заснул и мне снились горы денег, а рядом с ними озеро, в котором плескались красавицы с наливными грудями, чёрными, как смоль, волосами, естественно на голове и, конечно же — с лучшими задницами к северу от халифата. Разбудил меня стук. По стене стучали.

Я открыл глаза, повернулся в сторону двери и… никого не увидел. Померещилось. Снова закрыл глаза, чтобы приснилось тоже самое, только теперь с рыжими красотками. Тук тук тук. Опять я повернулся и никого не увидел. Видать, кто-то решил пошутить.

— Пошли вон отсюда. Здесь ещё занято. — На эти слова в комнату вошла миловидная девушка, лет восемнадцати, с уж очень смазливым лицом и веснушками. Рыжая.

— Извините, господин…

— Не извиняю.

— Простите, что я посмела вас разбудить, но у меня дело чрезвычайной важности.

— Ну, раз так, проходи. — Сказал я и начал расстёгивать свои штаны. Девушка сразу залилась краской и, по-моему, пискнула. — Я пошутил, девочка. Пошутил. — Уверен, что за за такие шутки с какой-нибудь дворянкой, меня бы выловили из под земли и заставили извиняться на весь город. — Говори быстро, что тебе от меня надо и вали. Очередной долг?

— Вы, вы… — Начала она тараторить, задыхаясь от праведного негодования. Что же все такие злые сегодня? — Как вы могли подумать! Моя мать была приличной женщиной!

— Это всё, что ты хотела мне сказать?

— Нет, не всё! Ещё вы… вы… мы бы хотели нанять вас на работу.

— Кто это "мы"?

— Дом Соун Ди Реворье.

— Ты тоже решила пошутить? — Этот, как она выразилась, дом, состоял из молодой ещё женщины, герцогини, что была восьмой по выходу на престол. Или входу, в политике по разному бывает. Женщина красивая, говорят…

— Нет, сэр. Дом нуждается в вашей помощи.

— И какой же?

— Детективная работа с полной конфиденциальностью.

— Нет. — Как они меня нашли? Придумывают новый анекдот? Мой адрес разослали по всем борделям назло?

— Но…

— Нет.

Думаете, почему я решил сейчас отказаться от работы на богатый дом, коими назывались самые престижные роды дворян, состоящие из родственников прежних королей и нынешних императоров? А потому что я самый херовый детектив во всём Тирлисгарде. Настолько херовый, что даже никогда не работал детективом. Учителя пророчили мне карьеру военного и бравого солдата, по дисциплинам расследования у меня в лучшем случае была четвёрка и то, когда я заносил декану эльфийское вино. Мои умения в этом деле были жалки настолько, что мне не давали ни одного дела в период моей работы в государственном аппарате. По сути я занимался крючкотворством и получал за это приличные по тем временам деньги.

— Ну, пожалуйста! — Взмолилась девочка и заплакала. Нет, правда, она заплакала. Не устойчив я к женским слезам, но всё же вытерплю, ради декана Детективной деятельности и сыска. Его слёзы мне --">