Алексей Клочковский - Протокол Z

– Ух ты!

– Очень хорошо, – вы успешно открыли Психонет Эксплорер… Ну, это здесь маленький новостной сайтик, я его написал. Это что-то вроде доски объявлений по нашему учреждению… ну, попробуйте скопировать эту страничку… взгляд влево… ещё… кликайте! Теперь – по вон той иконке, в правом верхнем углу, ну, «Мои документы», видите? Ведите взгляд… кликайте!

– Получилось! – я чуть не хлопнул в ладоши, как ребёнок, обрадованный удачей в игре.

– Ну-ка… ага, да, это «Мои документы». Всё, скопировали. Вы молодец… быстро схватываете… Теперь выйдите…

– Как?

– Да так же, как в старом добром Интернете! Видите в правом верхнем углу крестик? Кликайте по нему взглядом! Отлично! Поздравляю – вы успешно ориентируетесь в психосреде. Дальше ваше сознание само поведёт вас, – сказал Кэлинеску, и мне показалось, что его голос стал тише. – Но это первый уровень, игрушки, цветочки. Ягодки будут впереди… – совсем тихо, будто издалека, прозвучал голос доктора.

А я вдруг осознал, что оказался в очень странном месте. Или, может, очень странно вдруг начало работать моё восприятие.

Не могу назвать это место ни помещением, ни открытым пространством, не могу сказать, какие предметы там находились. Я как будто бы стал воспринимать окружающее какими-то иными органами чувств, о которых не ведал и которые никогда раньше у меня не действовали.

Если говорить о впечатлениях, отразившихся в моих привычных пяти чувствах, то, во-первых, мне показалось, что к месту этому неприменимо понятие «масштаба», «размера». Из-за этого во всём моём существе попеременно возникало то ощущение восприятия невероятного, ужасающе гигантского простора, то ощущение собственной сжатости до состояния, когда микротрещинки на пылинке, невидимо парящей в солнечном луче кажутся разломами земной коры и каньонами.

Зрение моё перестало что-либо значить, но мне представлялось, что там было темно.

От страха из-за ощущения, что я нахожусь в каком-то невероятно огромном пространстве, без границ и опоры, словно в открытом космосе, я на мгновение закрыл глаза. А когда открыл их, то с перехваченным дыханием, как у человека, впервые собирающегося прыгать с парашютом и глядящего из открытой кабины самолета вниз, увидел, как слева и справа от меня, спереди и сзади, словно трассирующие пулеметные очереди, возникает нереально-кинематографическая иллюминация: многоцветные светящиеся пунктиры, образующие огромную клетку, в центре которой я сидел в откуда-то взявшемся кресле, нет, уже не просто сидел, а, сидя в кресле, двигался куда-то вперед. Движение ускорялось, затем оно резко пошло на подъем. Теперь я не чувствовал страха, мне было удобно и спокойно. Несмотря на все перемещения, я продолжал видеть боковым зрением Кэлинеску рядом со мной, но виделся его облик блекло, будто отражение в ночном окне. Внезапно я понял, что это не я движусь, а среда вокруг меня, состоящая из быстро меняющихся картин, будто я пролетал сквозь толстую стопу слайдов, переставая видеть предыдущую картину, будь то дико вогнутая среда или красочный неземной пейзаж, едва пройдя сквозь нее. «Кино», которое «показывали» на одном из слайдов, привлекло моё внимание. Я захотел рассмотреть получше, и тут же как бы приблизился к происходящему.

Я как бы вошёл через открытые створки больших и широких дверей в заводской цех.

Большое помещение цеха само по себе не представляло что-то особенное. Однако то, что там происходило, с трудом поддавалось не только пониманию, но и описанию.

От дальней стены ко входной двери тянулось несколько рядов станков, похожих на старинные ткацкие. За каждым из станков находился работник в светлой форменной одежде. Я подошёл поближе и встал рядом со станком, чтоб получше рассмотреть, что там делается.

Работник сидел на табурете, упираясь руками в подставку и наклонив голову к станку. Из пышноволосой шевелюры на голове работника густо, словно нити мясного фарша из мясорубки, тянулись и затягивались между двух вращающихся войлочных валиков длинные сочно-красные, а местами серо-розовые отростки, которые казались живыми, потому что, провисая, они истончались или утолщались, сокращались и извивались, как дождевые черви. В недоумении у меня мелькнула мысль, что это выглядит так, словно мозговые извилины извлекли наружу и размотали, как клубок шерсти, «расчесав» и максимально вытянув каждую…