Борис Вячеславович Конофальский - Хоккенхаймская ведьма

начинать.

– Так был уже колокол, – напомнил брат Иоганн. – Еще как мы сюда приехали, уже колокол был.

– Братья, так кто у нас в этом городе? – вопрошал прелат-комиссар.

Один из писарей вскочил и принес ему бумагу.

– Так, – начал он, изучая ее. – Гертруда Вайс. Вдова. Хозяйка сыроварни. Есть у вас такая, господин бургомистр?

– Вдова Вайс? – искренне удивился Гюнтериг. – Неужто она ведьма?

– А для того мы и приехали, чтобы узнать, на то мы и инквизиция. В бумаге писано, что вдова эта губит у людей скот, наговаривает болезни детям и привораживает чужих мужей.

Бургомистр, может, и хотел что-то возразить, да не стал. Удивлялся только, глаза в сторону отводил.

– Господин кавалер, – резюмировал отец Иона, – коли не пришла она сама с покаянием, так ступайте вы за вдовой Вайс. Приведите ее сюда.

Волков только поклонился и пошел на выход.

* * *

Во дворе было прибрано, пахло молодым сыром. Женщина говорила с батраком и замерла, замолчала на полуслове, когда увидела входивших кавалера и солдат. Вдова была немолода, лет тридцать пять или около того, чиста одеждой, не костлява и очень миловидна. Чепец белоснежный, фартук свежий, чистое, доброе платье и, несмотря на холод, по локоть голые, красивые руки.

Глаза серые, большие, испуганы, лицо побелело.

– Ты ли Гертруда Вайс? – спросил кавалер, оглядываясь вокруг.

– О, Дева Мария, матерь Божья, – залепетала женщина, – добрый господин, зачем вы спрашиваете?

– Отвечай, – Волков был холоден. – Ты ли Гертруда Вайс?

– Да, добрый господин, это я, – медленно произнесла вдова. – Но что же вам нужно от меня?

– Именем Святого трибунала я тебя арестовываю. – Кавалер дал знак солдатам: – Возьмите ее. Только ласково.

Двое солдат с сержантом подошли, вязли ее под руки, повели к выходу со двора, а женщина лепетала, все пыталась сказать кавалеру:

– Да отчего же мне идти с вами? Добрый господин, у меня сыры, куда же я. У меня сыновья. – Она не рыдала, говорила спокойно вроде, только по лицу ее текли слезы, и была она удивлена. – Коровы у меня.

Волков глядел на нее и вспоминал ведьму из Рютте, страшную и сильную: когда та говорила, крепкие мужи в коленях слабели. Железа каленого не боялась, смеялась ему в лицо. А эта… Разве ж она ведьма? Эта была похожа на простую перепуганную женщину.

Максимилиан помог своему господину сесть на коня, и тут из ворот выскочил мальчишка лет шестнадцати, кинулся к Волкову, но Максимилиан его оттолкнул, не допустил до рыцаря:

– Куда лезешь?

– Господин, – кричал мальчишка, не пытаясь более приблизиться. – Куда вы уводите маму? В чем ее вина?

Кавалер не ответил, тогда паренек кинулся к матери, которую солдаты уже усадили в телегу и даже накрыли рогожей от ветра, но и они его грубо оттолкнули, отчего он повалился на ледяную дорогу, а мать его завыла по-бабьи протяжно.

Смотреть и слушать все это Волкову не хотелось, он тронул коня шпорами и поехал вперед.

Когда вдову везли по городу, стали собираться люди: кто с радостным возбуждением шел за телегой, кто с удивлением, а кто и плевал во вдову, понося ее злым словом. Кто-то даже кинул в нее ком грязи ледяной.

– Прочь, – рявкнул на людей кавалер, – прочь пошли, идите, работайте лучше.

– Так она ж ведьма! – крикнул молодой парень.

– Не тебе решать это, а Святому трибуналу, а пока она не ведьма. Господин Брюнхвальд, если кто будет злобствовать, того плетью.

– Разойдись, – заорал ротмистр, доставая плеть, – сечь буду.

Народ успокоился, но так и шел за телегой до самого склада.

Глава 3

Отец Николас встретил его у дверей, бодрый и радостный, а увидал ведьму – заговорил:

– Привезли? Какова! Ишь, глянь-ка на нее, и красива еще.

Он прямо-таки хотел начать побыстрее.

– Думаете, она ведьма? – спросил кавалер, скидывая плащ и стягивая перчатки.

– Посмотрим-посмотрим, – улыбался монах, – а как вы думаете, раз пригожа, и красива, и на вид благочестива – значит, не ведьма?

Волков пожал плечами: никак он не мог поверить, что эта перепуганная до смерти женщина зналась с Сатаной.

Гертруду Вайс вывели в центр зала и поставили перед большим столом, за которым сидели святые отцы. Позади нее была скамейка, но сесть вдове не дали. Молодой монашек-писарь положил перед отцом Ионой бумагу. Тот заглянул в нее и начал:

– Так начнем, милостью Господа, наше расследование, сиречь инквизицию. Дочь моя, я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай на них и говори, как --">