Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей

нужен по-настоящему. Это было счастьем — недоступным, неслыханным и обретенным. Это было сном, который не растаял после пробуждения.

Однажды Бастиан долго смотрел в зеркало на багровые рубцы своих шрамов, а потом увидел, что отец стоит за его спиной и тоже смотрит. Не так, как зеваки, для которых он был уродом, таращились на Бастиана: отец смотрел так, словно шрамов не было. Словно перед ним был обычный мальчик без малейшего увечья.

— Их можно разгладить? — спросил Бастиан с надеждой. Отец ведь знаток волшебства, он может все! Он ведь вернет ему прежнее лицо!

— Да, но не нужно, — ответил отец. — Пусть они исчезнут, но никто никогда не забудет, что они были. И ты не забудешь. В них твоя сила, Бастиан, так что носи их с достоинством. Они сделали тебя тем, кто ты есть.

Отец считал, что в Бастиане изначально не было ни капли магии: она пробудилась в нем после того сильнейшего душевного потрясения, которое вызвало нанесение шрамов. Магия переполняла его — пульсировала в кончиках пальцев, поднимала волосы дыбом, выплескивалась с дыханием, и отец научил владеть ею и усмирять ее. Отец научил жить с магией и не бояться такой жизни.

«Это он сделал меня тем, кто я есть, — думал Бастиан. — Он вернул мне меня».

Поезд летел в Западные пустоши — отдаленный регион, в котором просто положено случаться всякой дряни. Отец всегда говорил, что волшебство в столице более смирное и законопослушное — зато в глуши разворачивается во всей своей злобной красе. Протянув руку, Бастиан взял со столика папку с документами и еще раз пролистал донесения по делу.

Шесть невинных дев из благородных семейств, над которыми надругались и перерезали горло направленным магическим ударом. Полиция Пустошей рыла носом землю, но ни улик, ни какой-то связи между жертвами так и не нашла. Да, девушки знали друг друга — а как не знать, если они принадлежат к одному социальному кругу и живут в маленьком городке? Все они были очень разными. С дагерротипических снимков на Бастиана смотрели блондинки и брюнетки, светлокожие и смуглые, худенькие и полные: найдешь, что их объединяет — найдешь и убийцу.

Ни один из столичных следователей не хотел брать дело. Охота была тащиться в этот медвежий угол? Бастиан вцепился в дело, как сказочный беренийский пес — ему казалось, что это та самая возможность проявить себя по-настоящему. Показать, что отец недаром учил его и теперь мог бы им гордиться. Все, чего Бастиан добился до этого, сейчас казалось ему незначительным и неважным.

Поезд пошел по мосту. Бастиан приподнялся на своей полке, заглянул в окно: внизу лежала темно-синяя гладь Барванского озера с белыми соринками парусников. Когда-то они с отцом провели полгода в курортном поселке на его берегу: Бастиану требовался свежий воздух после легочной жабы. И они гуляли в этих сосновых лесах и однажды поймали ворсу — мелкую лесную нечисть, похожую на сердитого серого кота с перепонками между пальцев. Бастиан тогда испугался так, что спрятался за отцовскую спину и вышел только тогда, когда ворса тихим мелодичным голосом пообещал дать им яркие камешки за свою свободу.

Бастиан до сих пор хранил эту маленькую аметистовую друзу, которую с испуганным восторгом взял из мохнатой лапки. Отец тогда выпустил ворсу, и тот мигом забрался на дерево и смотрел на них испуганными глазами-плошками, удивляясь, как это его, независимую лесную нечисть, кто-то сумел изловить…

Мост остался позади — теперь поезд шел среди соснового леса. Бастиан снова вытянулся на койке и прикрыл глаза.

Он проснулся от того, что поезд стал замедлять ход и в конце концов остановился. Бастиан сел, посмотрел в окно — леса остались позади, поезд замер среди изумрудной зелени лугов. Солнечный свет начал меркнуть. На небе по-прежнему не было ни облачка, но мир быстро терял цвета, становясь угрюмым и серым, как старая картина, которая заросла пылью настолько, что утратила краски. Вскоре все погрузилось в дымный непроглядный сумрак, и в купе загорелась лампа на артефакте, которая, впрочем, почти не рассеивала тьму.

Бастиан ждал, равнодушно прищелкивая пальцами и чувствуя, как под кожей скапливается энергия для удара. Может, и не понадобится — и хорошо, если не понадобится. Сейчас ему не хотелось сражаться. Он собирался просто добраться до Западных пустошей без приключений.

Поезд содрогнулся, вагон подался назад и тотчас же нервно дернулся вперед. Где-то далеко завизжала --">