Тимофей Николаевич Печёрин - Тревога

Лукич не верил. И вдобавок свысока посматривал на тех, кто его взглядов на мир не разделял. Школа и партия давно убедили Лукича… или, если угодно, заставили смириться с тем, что ничему неведомому в мире места нет. А любой странности, любому якобы чуду найдется объяснение. Рациональное. И зачастую скучное, как лекции по диамату или материалы очередного съезда.

Так и с уголком дикой природы этим, за скверик принимаемым. Просто его не учли при планировании города и не добрались при застройке. А почему не учли? Да по той же самой причине, по какой даже «Челленджеры» взрываются!

Все так. Другой вопрос, что теперь этот оазис зелени среди бетона и асфальта больше не выглядел диким.

Деревья казались какими-то… разреженными что ли. Или ужавшимися. Не то меньше их стало, не то кроны подравняли, сделав менее раскидистыми. Кусты стояли аккуратно подстриженными. Землю выровняли и теперь скверик пересекали дорожки, мощенные плитками приятного розового цвета. Среди деревьев и кустов высились столбы с круглыми фонарями, похожие на гигантские булавки или трости с набалдашниками. Имелись и три скамейки. На одной из них сидела молодая мама и осторожно покачивала стоявшую перед ней коляску.

«И когда только облагородить успели?» — пронеслось в голове Лукича.

Впрочем, когда бы ни случилась эта метаморфоза, Михаил Лукич решил, что ничего плохого в ней нет. Даже наоборот. Теперь припозднившимся сотрудникам института, как и другим прохожим, больше не придется, срезая через скверик, продираться в зарослях в полной темноте. Рискуя, вдобавок, нарваться хоть на пьяную компанию, а хоть и на вульгарный гоп-стоп. И вообще… хоть и говорят, что не место красит человека, но приличные места и людей поприличнее к себе притягивают. Вроде тех же мамочек с колясками. Тогда как уголки дикие и темные — наоборот.

В общем, теперь скверик был достоин носить это имя и считаться полноценным местом отдыха. А не как в анекдоте про баню в воинской части — так называемая есть, но как таковая отсутствует.

На несколько минут Лукич даже задержался, залюбовавшись на скверик, на прошедшую с ним перемену. На скамейке посидел в тенечке. И лишь затем, спохватившись («на работу же опоздаю!») двинулся дальше.

Снова пересек улицу — показавшуюся такой же непривычно шумной. И с таким же новаторским светофором. Снова пришлось слушать этот раздражающий, тревожащий сердце писк. Потом Михаил Лукич преодолел последние сотню-другую метров до института. Где, у самого здания его ждал новый сюрприз. И далеко не приятный. Точнее, целый каскад неожиданных странностей.

Начать с того, что неизвестно куда подевался автомат для продажи газированной воды, стоявший у самой стены института. Лукич и его коллеги любили бегать к нему на перекур, утоляя жажду в жаркие дни.

Таким обещал стать и этот день. И потому исчезновение автомата немало огорчило.

На месте автомата с газировкой торчала оклеенная афишами тумба. Среди разноцветья этих бумажек, звавших на спектакли и концерты, Михаил Лукич различил пару знакомых названий. Одно принадлежало некогда любимому ВИА, про который Лукич в то же время брякнул за рюмкой, что сам бы спел не хуже. А на другой афише, огорошенный, прочитал слово «Аквариум».

«Уж не тот ли это «Аквариум», который Петька из отдела по ремонту вычислительной техники на кассету записывал? — озадаченно спросил сам у себя Лукич. — Если тот… если на его концерт можно сходить открыто, тогда зачем эти хлопоты? С кассетой, записью? И зачем вообще Петьке было так шифроваться? А то говорил, не показывайте никому, если хотите послушать. Да сильно громко не включайте. Не то сразу КГБ пронюхает и всех нас по статье притянет!»

Но Петькины ужимки хотя бы можно было списать на фронду молодого парня, полагавшего бунтарство доблестью и готового высасывать повод к нему из любого пальца. Ну и на желание перед девушками покрасоваться, словно павлин, хвост распускающий. Что уж греха таить… дело молодое. При желании и отсутствие автомата с газировкой Лукич мог объяснить. Необходимостью ремонта, например.

Но вот как, скажите на милость, можно было истолковать главную перемену, произошедшую с самим зданием?

Да если на то пошло, Михаил Лукич и узнал бы его едва ли, кабы не памятник коллеге-геологу. Массивная статуя парня со смелым лицом и таким огромным мешком за спиною, будто он надеялся напихать в него побольше богатств из земных недр.

Памятник --">