Дмитрий Владимирович Анашкин - Мой друг – инопланетянин!

панорама. Внутри все похолодело.

Я стоял на Луне. «Вау!» — подумал я и с испугом отметил, что мысли звучат по-английски. — «Вот э бьютифол Ворлд!». Мне вспомнилось, что единственными землянами, ступавшими на Луну, были американцы. Я еще раз пошевелил рукой. Все было исключительно правдоподобно. Тонко пискнула рация и через глухое шипение я услышал голос: «Нейл, прием, как дела? Вижу тебя в иллюминатор — классно смотришься! Доставай флаг, пора крепиться — по графику через семь минут обратно!»

«Они что, меня галлюциногеном напоили? Или… — страшная догадка пронзила меня. — Или что, это настоящий пришелец был?!! И он меня теперь сюда… В американца запихнул?!»

— ФАК! Фак-фак-фак!!! — в отличие от многих моих сверстников по институту я никогда не мечтал эмигрировать в Америку. Более того — подобная мода уже лет пять как прошла, и все молодое поколение, по крайней мере, те, кто родился в крупных городах, со скепсисом воспринимали тусклую западную жизнь — считать деньги, копить на отпуск, быть скромным, много работать, а в выходные заниматься благотворительностью. То ли дело у нас — никаких, блин, законов, на всю зарплату в лучший ресторан, часы за пять тысяч долларов, машина за сто, а квартиры нет. Зато есть самый лучший мобильник с самым длинным в мире номером и отпуск на Гавайях по горящей путевке!

Я как-то быстро поверил во вторую версию. Она все объясняла. И натуральность поведения, и безукоризненность внешнего вида. Я вдруг осознал весь идиотизм своего поведения. Да кто же это такой костюм изготовит, что с шага от живого не отличить! Это ж ведь и в Голливуде не сделают! А я — «перфоменс», «перфоменс»… Пить надо меньше. Только думать мне об этом теперь уже поздно. Космонавты не пьют.

Я шагал вперед, к какой-то интуитивно известной мне точке пространства.

«И что теперь? Ну, окажись я простым американцем, это еще полбеды. Поехал бы в Россию на стажировку, русский учить. Окучил бы какую-нибудь русскую дуру (а какая еще польстится на американца), женился бы — а там и до вида на жительство в России недалеко. А теперь? Я же, блин, космонавт! Да кто ж меня из Америки отпустит!?»

— Нейл, на связи Эдвин. Ты чего тормозишь? — снова заскрипела рация — Скажи что-нибудь! Тебя ж снимают, русские потом запилят: «первый американский космонавт обкурился перед выходом на поверхность»… Или скажут, что мы вообще никуда не летали… потому что «движения космонавта на лунной поверхности лишены физиологической достоверности». Хрюкнув, переговорное замолчало.

Делать было нечего. Я поднял руки над головой и патетически произнес:

— That's one small step for man; one giant leap for mankind. Good luck, Mr. Polansky! — «Во по-английски шпарю! — Пронеслось в голове. — Ну, хоть язык учить не придется».

— Теперь флаг крепи! — продолжал раздавать указания Эдвин.

Я отвязал флаг от скафандра, уныло воткнул в песок.

— По бокам подсыпь, камешек там привали, чтоб покрепче стоял! — жизнерадостно прогундосил переговорник.

Привалив камешек, я поплелся к кораблю. От расстройства я даже не смотрел по сторонам — открывшаяся перспектива навсегда остаться американским космонавтом сильно перевешивала радость человека, впервые ступившего на лунную поверхность.

Ходить, кстати, было трудно. Из-за уменьшенной силы тяжести каждый шаг превращался в затяжной прыжок. Что, если честно, сильно раздражало, потому что меня продолжал терзать тяжелый мыслительный процесс.

«… А материальный вопрос — тоже не последнее дело… Работа, жена, дети — все, блин, коту под хвост! Этот же американец, когда полетел, совсем старый был, черт его возьми! Ребенка его, конечно, придется воспитывать. А с женой-то, что делать? Она же еще и американка! Что мне делать с престарелой американкой?!.. А живет, наверняка, в дощатом домике, где-нибудь в деревне… Американская мечта, блин…»

Тут меня пронзила догадка еще страшней: — «Какой домик!? Ведь он же военный! То есть мне и домик не светит. Живет на какой-нибудь засекреченной базе… то есть в общаге. Культурной жизни ноль. Развлечений ноль. Ну и ну…»

Я молча подошел к модулю, залез по лесенке на площадку, открыл шлюз и занял свое место рядом с пилотом.

Засветилось зеленое табло на пульте управления. Зазвучал зуммер. Эдвин встрепенулся.

— Разгерметизация, — подал он голос. — Вот некстати! Пятиминутная готовность и — разгерметизация! Придется снова выходить на поверхность. Первый, первый, — он наклонился над --">