Евгения Ляшко - Тот самый Севастополь

нужно подумать. Давайте возьмём паузу, и я к вам зайду перед отплытием, – осторожно закинул затравку Лев Михайлович.

– Мы подумаем, обещаю. Но это вы верно подметили. Время не простое. Грядёт и для КГБ реструктуризация. Дослужим, а потом если сложиться, то вы нас найдёте, – с уверенным видом подмигнул Владимир резиденту, вставая и протягивая руку для рукопожатия.

Сергей и Денис тоже встали. Лев Михайлович пожал им троим руки, и пошёл вслед за Всеволодом Даниловичем. А друзья вернулись на свой наблюдательный пункт.

– Володя, по-моему, ты нам что-то недоговариваешь? – спросил Денис, всматриваясь в глаза друга.

– Наша служба и опасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна… – стал напевать Сергей.

Владимир слегка поджал один край рта и сказал: – Всё что разрешено говорить, говорю.

– Понятно теперь, что у тебя за курсы повышения квалификации были, – хихикнул Сергей.

– И что ты их обоих знаешь в нашем времени? – спросил Денис.

– Нет, только турецкого представителя нашей резидентуры. У нас сотрудничество налажено по некоторым вопросам, – ответил Владимир. 

Глава 25

Лев Михайлович зашёл перед самым отправлением. Они долго о чём-то беседовали с Владимиром. Сергей и Денис не стали мешать этим двоим.

– Я стал как тот чёрствый сухарь, когда дело касается человеческих эмоций. Как в том анекдоте, когда у доктора спрашивают: – Как вы думаете, что будет после смерти? И тот отвечает: – Мы перестелим вашу койку и положим нового пациента.

А вы трое заставили меня пересмотреть свою жизнь. Я вдруг задумался, а для чего я живу? Что я хочу? Страна, которой я с молодецким задором начал служить пару десятков лет назад перестала существовать, и я со всеми своими стремлениями перестал быть ей нужен. Мы раскрываем Западу тайны такие, о которых ещё год назад и в страшном сне не приснится. Сколько лет американцы искали источник утечки информации из их посольства. Они же микрофоны искали. А наш доблестный Горбачев сам поделился, что здание их посольства спроектировано как один большой микрофон. Вот кто он после этого? Предатель!

– Можно винить обстоятельства. А можно искать решение. Выбор за человеком. Беречь родину должен не кто-то сверху типа главнокомандующего. Это дело каждого. Кирпичик за кирпичиком и вновь всё возродиться. А вот если патриоты оставят свою родину в беде, так и не патриоты они вовсе, – ответил Владимир.

– Вы не по годам мудры, молодой человек, – внимательно вглядываясь в лицо Владимира сказал Лев Михайлович.

– Школа жизни суровой была, – ответил Владимир, ещё глубже осознавая, что, то, что Россия пережила за последние тридцать лет не поставило её на колени, хоть и предателей развелось предостаточно.

– Да только объединив людей думающих настоящими человеческими ценностями, есть шанс спасти страну от возможных потрясений, – задумался Лев Михайлович.

– Спасти не получиться. Время невозвратно упущено. Надо сберечь то, что осталось. А потом возрождать и совершенствовать. Я готов быть в вашей команде, если вы разделяете мой образ мышления, – сказал Владимир на прощанье.

– Значит, ещё увидимся, – повеселел Лев Михайлович.

Севастополь встретил моряков «Красного Кавказа» неожиданными новостями. Страна, из которой они отплыли, перестала существовать. Офицеры, мутившие разумы матросов вновь принялись за старое, но уже с большим рвением и составляли списки тех, кто готов присягнуть Украине. Москва молчала. Адмирал Касатонов рвал жилы, чтобы устоять под натиском агентуры и Кравчука, первого президента Украины, который услышав от Ельцина, первого президента России, что страны теперь разные, но флот будет единым, самолично провозгласил Черноморский флот своей вотчиной.

Сергей, как истинный киевлянин глубоко переживал происходящее, но уходил от обсуждения, оставив эту не зажившую рану только самому себе.

– Помнишь, как говорится, если всё очень плохо, значит это ещё не конец, потому что обязательно всё будет хорошо. Крым всё равно будет русским! – сказал Владимир.

Но это не особо могло помочь Сергею, хоть он и был благодарен друзьям за попытки поддержать его. Они заступились за Сергея, когда снова, как и много лет назад записались в добровольцы, которые должны были остаться на берегу, чтобы прикрывать отступления кораблей. Сергей, не должен был идти на берег, ему тяжелее других в моральном плане --">