Никита Владимирович Чирков - Мы лучше

осознал.

Но сегодня он пришел не из-за желания успокоить совесть, не раз заставляющую его неразрывно связывать факт непосещения могилы с неуважением к памяти его сестры, хотя, казалось бы, совершенно неважно, как часто, и бывает ли он вообще здесь, ведь не проходит ни одного дня, когда бы он не вспомнил свою маленькую родную сестру. Ему не хватало ее голоса, пусть наивного и детского, но такого чистого, преисполненного нотами добра и любви к старшему брату, заботившемуся о ней, несмотря на загруженность учебой. Он скучал по ее взгляду, словно видевшему все и всех насквозь, за которым так же пряталась мысль, услышать которую всегда было в радость. Ему не хватало того неопровержимого знания, о том, что она рядом, и возможности обмолвиться переживаниями или радостями в любое время, обсудить все, что только возможно, и быть честным, как ни с кем другим. Воспоминания, какими бы реальными и явственными они ни были, зачастую легко перепутать с грезами, где все возводится в абсолют, но не способно сравниться для него с наличием подобного человека в реальном мире, здесь и сейчас. Сегодня он пришел практически перед восходом солнца, потому что ему не хватает ее как никогда ранее, ведь сегодняшний день, не просто может, он должен изменить всю его жизнь.

– Здравствуй, – с трудом выдавил из себя Итан, хоть и сидел здесь уже около часа, но с чего-то надо было начать, и он выбрал путь наименьшего сопротивления, позволяя себе отдаться эмоциям, игнорируя тот, не отпускающий, болезненный факт, что он так и не простился с ней. Здороваться ему попросту не было нужды, ведь она всегда была с ним, в его памяти и сердце, и говорил он сейчас все же не камню, а ее образу, сохранившемуся в его памяти.

– Прости меня, – тяжесть в голосе была сравнима с болью в горле и самом сердце, причиной чего было бесконечное чувство вины перед ней, – хотя, знаешь, я уверен, будь ты еще жива, то мне не потребовалось даже просить этого, ты и так бы поняла меня… Не позволила бы жить с чувством вины, а просто проявила бы все свои лучшие качества, заботясь обо мне, даже если бы я этого не просил. Наверное, именно поэтому я, в какой-то степени, даже рад, что всегда буду чувствовать себя виноватым перед тобой, это постоянно мне напоминает, каким прекрасным человеком ты была. Это позволяет мне помнить тебя каждый день. – Он машинально осмотрелся вокруг, будто бы боясь, что кто-то увидит его в такой личный момент, но никого не было, – извини за болтовню… Я здесь не из-за этого, – он задумался, как бы избежать демагогии, но сейчас был не тот момент, когда это ему удалось, и, по вполне понятным причинам, из него просто вырвалось, – мне страшно… Сегодня такой важный день, к которому я очень долго готовился, очень много работал и привлек много людей, для реализации совершенно нового… – он замолчал, глуша вину, – когда ты умирала, месяц за месяцем, в больничной палате, даже лучшие врачи, предоставленные ЦРТ, не смогли найти лечение. Это было тяжелым временем для меня, и так много людей пытались хоть как-то помочь… Я не виню их, но… знаешь, я привык к горю, не в последнюю очередь благодаря нашим родителям, которых мы не заслуживали, уж ты-то точно нет, ты заслуживаешь лишь лучшего. Я тогда до последнего игнорировал возможность твоей смерти… не верил, это было бы несправедливо… Но это случилось, и, знаешь, я не могу позволить этому случиться просто так, не могу… никогда не мог допустить этой мысли. Ты не заслуживаешь такой судьбы, и я не позволял себе сломаться, как бы тяжело мне не было, я делал все ради доказательства, что твоя смерть не была бессмысленна.

Итан практически плакал, говоря с трудом, чувствуя, как всё накопленное за месяцы и годы выходит наружу, и почему-то, за приятным облегчением, сразу шло жгучее разочарование, но уже не в себе, а в тех, кто должны были заботиться о дочери и сыне, ставя своих детей выше распрей. Данное отношение, не раз граничащее с ненавистью, было почти всегда с ним. Он даже не помнит, когда впервые это пришло, хотя, не сложно было догадаться, откуда росли корни. Он ни разу не навестил их могилы, как и вряд ли кто-то вообще, хоть когда-то. Родственников больше не было, родители матери, его бабушка и дедушка, умерли давно, он их и не помнит. По отцовской линии ему никто не известен и, раз еще тогда, давно, никто не появился на пороге, значит, для него их нет, какая бы не была на то причина, результата это не меняет. И вот снова мысли о семье настигли его, и, --">