Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей

Аделин позволила себе пожалеть этого Бастиана. Только на мгновение.

– Вы очень на него похожи, – заметил третий господин, которого Аделин не сразу заметила, настолько он был блеклым и неприметным. Не человек, а моль, сложившая суставчатые лапки на сером животе. – Выражение лица, жесты… наряд. И смотрите вы так же.

Бастиан усмехнулся.

– Для меня честь – быть на него похожим, – с холодным достоинством ответил он. – И я надеюсь, что похож на него не только в манерах, но и в делах.

– Хм, да. Вы молоды, но опыт, хм, да, впечатляет, – кивнул пузан. Поворошил стопку бумаг на столе. – Поэтому вы и подали это прошение, м-да!

Аделин с трудом сдержалась, чтобы не дать щелчка по водной глади, настолько пузан раздражал ее.

– Шесть девушек из благородных семейств изнасилованы и убиты в Западных пустошах за полгода, – произнес Бастиан. – Обстоятельства дела говорят о том, что убийца – маг, причем стихийный и очень могущественный. Я прошу назначить меня следователем и отправить туда.

Некоторое время важные господа молчали. Аделин чувствовала, как по спине бежит холодок, а волоски на руках поднимаются дыбом. Ведьминское чутье в ней истошно кричало: опасность! Опасность! Спасайся, беги же! Не медли!

Бастиан чем-то напоминал ей берунийского пса – мифическое трехглавое чудовище, которое всегда настигает свою жертву.

– Принесете нам его голову, юный Беренгет? – предположил жердь. – Не посрамите памяти вашего достойного родителя?

– Принесу, – кивнул Бастиан. Пузан снова принялся копаться в бумагах, и Аделин внезапно поняла: вся эта каша во рту – всего лишь маска. Именно он здесь самый опытный и главный, именно он все решает.

– Что ж, м-да… – протянул пузан. – Отправляйтесь. Говорите, ваш отец учил вас охоте на ведьм?

Бастиан вновь утвердительно качнул головой. Аделин впервые за долгое время подумала, что дела плохи. Очень плохи.

– Учил. Потом я продолжил обучение в Академиуме инквизиции. Получил золотой диплом.

– Тогда мы пожелаем вам удачи, – серьезно сказал жердь. – Отправляйтесь сегодня же.

Бастиан развернулся и пошел прямо на Аделин – на какое-то мгновение его лицо заняло все водное зеркало, и она оцепенела, взглянув в него.

Бастиан Беренгет был бы красавцем – темные глаза с густыми ресницами, ровный нос, высокие скулы – если бы не старые шрамы, которые поднимались от бровей к вискам и от уголков рта к глазам через щеки. Зрелище действительно пугало. Аделин отодвинула тазик, хлопнула по воде, и картинка исчезла.

Дождь шел все сильнее. Казалось, великан, обитатель небесного острова, забыл закрыть кран в своей ванной и теперь сам не знает, что делать с потопом и как укротить ревущую воду.

– Должно быть, тебе хорошо подавали, – негромко сказала Аделин, вспомнив шрамы Бастиана. – Такому-то уроду!

В сумрачной тишине ее голос прозвучал нарочито звонко и от того испуганно.

«А ведь он догадается, – подумала Аделин. – Он все выяснит, такие никогда и ничего не упускают».

Этот щеголь с модной стрижкой, розовым бриллиантом в булавке шейного платка и изуродованным лицом мог разрушить ее привычную жизнь. Мог прийти и растоптать все то, что она создавала с таким трудом.

Когда-то Аделин обещала отцу, что справится, и отец ей верил. Настолько верил, что оставил поместье своей дочери-ведьме, незаконнорожденной. Настолько верил, что поручил ей защищать самое дорогое, что у него было.

И Аделин знала, что справится.

У нее не было другого выхода.

Когда отец входил в комнату, Бастиану казалось, что в ней вспыхивает еще одна лампа – яркая, ясная, теплая.

Альвен Беренгет был невысокого роста, очень изящный, похожий на фарфоровую куклу, которую маленький Бастиан однажды видел в витрине. Но за этой кукольной внешностью скрывался несгибаемый характер, сила и достоинство. Чутьем, что развилось в нем за несколько лет, проведенных на улице Чудес, Бастиан понимал, что его отец – самый опасный хищник, которого можно встретить.

Знаток магии и артефакторики. Безжалостный и опытный охотник на ведьм. Человек, который в других обстоятельствах убил бы его без малейших колебаний.

Но он не убил. Он любил и жалел, он заботился, и Бастиан вечерами плакал в подушку от того, что наконец-то стал кому-то нужен по-настоящему. Это было счастьем – недоступным, неслыханным и обретенным. Это было сном, который не растаял после пробуждения.

Однажды Бастиан долго смотрел в зеркало на багровые рубцы своих --">