Михаил Огарев - Планета из «созвездия Швали»

стороны, если этот угодливый «ГГГ» родом из «Элиты», то особо удивляться нечему. Холуйство, тонко замаскированное под почтительность, всегда помогает неплохо существовать в этом паскуднейшем из миров…

Он деактивировал «кристалл», и в тот же миг послышался частый «фа-диез» первой октавы, что означало приход срочного сообщения из внешней Сети. Не мешкая, разведчик включил соединение, внимательно выслушал, а затем вызвал диспетчерскую:

— Дежурная? Ах, это вы, очаровательная Нинет! Послушайте, сейчас к вам явится господин Зимин — это восьмой зам начальника полиции Мегаполиса. Да-да, чин в точности соответствует моему… Как, уже здесь? Так пропустите его без особой волокиты, учитывая неофициальность визита, а? Вот и славненько! Нет-нет, его люди пусть обождут внизу. Предложите им чего-нибудь тонизирующего, оборотов под тридцать. Ах, Нинеточка, уважьте мою личную просьбу! А вот закуску этим обормотам нечего скармливать, обойдутся. Ну, разве что по одной печенюшечке…

Ровно через классические десять минут означенный полицейский комиссар (плотный мужчина предпенсионного возраста с белоснежными прядями в густых «львиных» волосах) внушительно возник на пороге кабинета заместителя Командора. Ему тоже удалось справиться с непривычной дверью лишь с третьей попытки, о чём начали было добродушно Коревичу выговаривать, но сразу же замолчали, увидев возле его стола скрюченный труп.

Бледный и опечаленный, с застывшим, скорбным лицом, Никомед поспешил с объяснением, в конце которого расстроенному господину Зимину были предъявлены те самые стереослайды в качестве неопровержимой улики.

— Ай-ай-ай, кто бы мог подумать? Работник правительственной закрытой организации да вдобавок ещё и лично засекреченный! — сокрушался комиссар, покачивая своей благородной сединой. — Какой стыд! Какая отвратительная низость! Так вот кого мы разыскивали больше года!

— Несмываемое пятно на всём Управлении, — дрогнувшим голосом подтвердил разведчик. — И это во время необъяснимого отсутствия самого Густава фон Хётцена! Я, конечно, понимал, что огласки в любом случае не избежать, и всё же…

— Вы решили предоставить преступнику право выбора между публичным позором и добровольной смертью? — догадался комиссар. — Как это благородно, друг мой… Но ведь тем самым вы поставили под косвенный удар и себя лично! Я же при исполнении, а посему буду вынужден несмотря на наше знакомство… О, Всевышний, как это неприятно!

— Фатальное стечение обстоятельств… Но вы можете несколько смягчить ситуацию, отметив в отчёте, что я содействовал полиции в разоблачении матёрого мерзавца, который при аресте покончил с собой. Ампула с остатками яда при падении тела откатилась во-он в тот угол. Я, разумеется, ни к чему не прикасался…

— Ага, вижу — обычный мини-шприц из походной аптечки. И всё же теперь вас в любом случае временно отстранят!

— Уж это само собой, — печально подтвердил Никомед и очень печально вздохнул. — Ладно, буду считать, что получил дополнительный отпуск! Совершу какое-нибудь дальнее путешествие, сменю обстановку, встряхнусь немного… Надеюсь, что о подписке о невыезде речь не пойдёт?

— Конечно же, нет! Вы — типичный свидетель, оказавший к тому же неоценимую помощь следствию! Предоставьте завтра письменные показания лично мне и можете быть свободны.

— Большое спасибо, господин Зимин. Кстати, как себя чувствует последняя жертва нашего усопшего негодяя?

— Вы знаете, просто превосходно, — смутившись, ответил комиссар и сильно покраснел. — Как ни странно, её всего лишь позабавило случившееся! Необычное, пикантное приключение и только… Кроме того, теперь она пользуется у своих подруг большим авторитетом — господи, что за нравы у нынешних школьниц! Разве наше поколение было такими?

— Как можно сравнивать! Белые платьица, скромно опущенные глаза, воспитанность и стыдливость… К сожалению, времена меняются только к худшему. Однако же вернёмся к нашим скорбным делам. Думаю, господин Зимин, вам стоит немедленно посетить Первого заместителя начальника разведки Сектора и обо всём поставить его в известность. Я подожду здесь.

Оставшись один, Коревич принялся неторопливо приводить в порядок своё рабочее место. Покончив с этим несложным занятием, он с удовлетворением опустился в кресло, задрал ноги, аккуратно разместил свои ступни по обе стороны клавиатуры и медленно смежил веки. --">