Николай Айдарин - В поле зрения (СИ)

иногда мне начинает казаться, что я поступаю нечестно по отношению к моим коллегам, поскольку имею очень сильное преимущество перед ними. И каждый раз я себя оправдываю тем, что я делаю хорошее дело, и какая разница, какими средствами я для этого пользуюсь? Ведь я же не причиняю никому вреда, когда читаю чужие мысли, да? Для этого я не совершаю никаких обрядов, не режу котов как сатанисты и не пью кровь девственниц и всякое такое. Просто залезаю в голову мерзавца и всё.

Мы подошли к распахнутой двери в конце коридора и вошли в номер. Тот почти ни чем не отличался от коридора, кроме размеров и наличия больших удобств.

— Оригинальный у них интерьер, — заметил я, осматриваясь вокруг.

— У них весь этаж стилизован под дерево, — пояснил Семён. — А что, красиво.

— Это был сарказм, вообще-то.

Прямо посреди комнаты лежал труп. Молодой парень, постарше меня, лежит лицом вверх и смотрит остекленевшими глазами в потолок. Одет торжественно, прямо хоть сразу в гроб клади, если бы не большое кровавое пятно на груди.

Неподалёку беззвучно плачет молодая девушка, некрасивая, но тоже празднично одета. Сидит на кушетке и утирает платком слезы. Рядом с ней, приобняв её за плечи, сидит начавший лысеть, но с аккуратно зачёсанными короткими волосами мужик, на вид, уже почти пенсионер. Тоже в смокинге. И лицо у него подозрительно знакомое, я его точно уже где-то видел. Этого мужика опрашивает полицейский, что-то записывая одновременно в здоровенный бланк.

— А вот и вы, — Игорь, наш патологоанатом, тоже здесь. — Быстро приехали.

Мы с Семёном поздоровались с ним.

— Были неподалёку, — пояснил Семён. — Что здесь случилось?

Он захотел было подойти к трупу, но Игорь остановил его.

— Лучше не надо, да и говори потише.

— А в чем дело? — спросил я.

Игорь молча кивнул в сторону кушетки.

— Это — Наумов Евгений Раилевич, первый заместитель министра транспорта.

— Важный дядя, — согласился Семён. — А на ковре, стало быть, его сын?

— Да. А та девушка — его жена, вернее, уже вдова. Они все видели, показания уже записывают.

— Это хорошо, — Семён скрестил руки на груди. — А почему нам туда нельзя?

Игорь украдкой оглянулся на замминистра и подошёл к нам вплотную, понизив голос:

— Понимаешь, он сильно устал, у него был трудный перелёт из Москвы накануне, только прилетел — тут же к сыну, захотел с ним повидаться. Прибыл к нему, пробыл пару часов и бац! Того застрелили. Вот только он и вон та девушка видели всё, что здесь произошло, в том числе и убийцу. И он твёрдо убеждён, что никакого расследования здесь не нужно, все, что требуется от вас — поймать преступника и засадить по полной.

— Ну и хорошо, — тут же согласился я. — Нам меньше работы. Вот только, Семён, я так понимаю, мы же все равно должны все сделать как положено, да?

— Именно, — ответил Семён.

— А это ещё кто такие? — неожиданно загромыхал басом заместитель министра, заметив нас с Семёном.

Голос у него был мощный, сочный и звонкий как церковный колокол, причём по ушам бил не хуже. Заместитель министра явно был не рад нашему присутствию.

— Я же сказал: никаких ищеек!

— Товарищ Наумов, — обратился к нему Семён, делая робкий шаг вперёд. — С Вашего позволения, мы обязаны провести расследование…

— Какое ещё расследование?! — мужик вскочил с кушетки.

Он был не сильно высоким, но костюм на нем пузырился из-за спрятанных под тканью мышц, а толщина шеи явно превосходила мою талию. Этот человек очень любил спорт. Или армию.

— Какое, к чертям собачьим, расследование?! — он выхватил у побледневшего полицейского бланк и стал трясти им в воздухе. — Здесь все записано! Кто убил, когда убил, чем убил, кто это видел! Черт, да здесь даже написано, куда этот ублюдок убежал!

Семён молчал, тихо наблюдая за гневно сверкающим глазами-бусинками замминистром.

— И что здесь ещё расследовать, я спрашиваю, а?! — продолжал Наумов.

Он буквально перелетел через кушетку, замедлился возле трупа, деликатно обойдя того, и подскочил к Семёну. Ткнул его бланком в лицо и, плотно сжав зубы, прошипел:

— Вам нужно только поймать этого ублюдка, который застрелил моего мальчика. И все!

Семён взял трясущийся перед его лицом бланк и стал торопливо его читать.

Но Наумов никуда не уходил, он лишь гневно смотрел то на Семёна, то на меня. Честное слово, под его взглядом и я готов был тут же признаться, что это я — убийца, настолько --">