(Ди Карт) - Скользкая дорога (СИ)

Когда я открыл иглу, чтобы узнать имя и адрес этого ребенка… Сабрина, ты можешь представить себе, что я испытал? Помнишь, вскоре после этого я ездил в командировку в Париж? Я слукавил. Я еще раз ездил в больницу к твоей матери, к Беранжер Пьярд. Мне даже не пришлось на нее давить — стоило только сказать, что я твой муж и что именно я веду дело Кравица, и она сама все выложила.

Перед своим самоубийством твой папа записал то видео, которое мы все сейчас видели, на иглу и отправил Беранжер, чтобы та передала ее тебе, когда сочтет нужным. Как мне рассказала твоя мать, к моменту, когда у нее диагностировали рак, она уже давно думала о тебе, каялась, что так опрометчиво отказалась от своей дочери, оставив ее на Эрика, этого молодого неопытного парня. Беранжер действительно восприняла болезнь как кару, и вместо того, чтобы начать лечение, стала разыскивать тебя, и поиски привели ее в Сан-Паулу. Она рассказала мне, что к моменту вашей с ней первой встречи с тобой уже связалась госпожа Экман, от которой ты узнала и о том, что твои мама и папа тебе не родные, и об Эрике, и о Вадиме. Ты долго не хотела идти на контакт с Беранжер, но в итоге вы с госпожой Экман, одержимые идеей мести Кравицу и его жене, поняли, как можно использовать чувство вины твоей настоящей мамы. Ты предложила Беранжер заслужить твое прощение и доказать раскаяние — устроиться на работу в дом Кравица и Джефферсон и подбросить латиоид Стефани, реализовав задумку госпожи Экман.

Твоя мать умоляла меня помочь тебе избежать тюрьмы. Конечно, для меня было очевидным, что она скорее умрет, чем на допросах официально подтвердит все то, о чем рассказала мне. Тогда я немного подыграл ей:

— Беранжер, единственный способ уберечь Сабрину от следствия — это отвести подозрение от Тарьи Экман, бросив его на другого судью. Ты поможешь мне?

— Да! Все, что угодно, пока еще у меня есть время! — взмолилась она.

— Но поклянись, что Сабрина ничего не узнает! Поверь мне, она человек импульсивный и если хотя бы о чем-то догадается, все наша помощь пойдет насмарку.

— Я клянусь, Мечтатель! ђPalabra de honor!

Голова работала, как компьютер. Цейтнот мобилизует! Я сказал твоей матери, что ей нужно будет дать показания против Филиппа Мартинеза, и она, уверенная в том, что спасает дочь от тюрьмы, согласилась. Человеку, которого от смерти отделяют несколько лейкозных клеток, нечего терять. Ну а дальше дело оставалось за тем, чтобы убедить профессора Мартинеза побыть некоторое время подозреваемым. Сложнее всего было получить формальную санкцию на его псевдозадержание у федерального судьи Уилмы Сальгадо, но прокурору удалось ее уговорить — слишком много догадок против госпожи Экман было к тому моменту, и судья Сальгадо, понимая, что выдает заведомо незаконную санкцию, все же уступила нам. Ее несколько успокоили слова прокурора Брасио о том, что сам Филипп Мартинез выразил готовность помочь следствию.

Идея с провокацией и баночкой крема принадлежала, кстати, самой судье Сальгадо. Что ни говори, а женщина она невероятно умная и опытная, да и психолог отменный.

«На следующем допросе скажи, что Мартинез попросил тебя подбросить использованную капсулу латиоида в крем Стефани Джефферсон», — написал я твоей матери через «Иннер-брейкер».

«Хорошо, Мечтатель! Так надо?»

«Надо, да. Если детективы найдут эту баночку с капсулой, Мартинезу будет не отвертеться. Это ради Сабрины!»

«Но не было же никакой баночки…»

«Уверен, что-нибудь придумается».

План сработал — в один момент все медиа сообщили, что дело против Мартинеза может развалиться из-за того, что ключевой свидетель недвусмысленно пояснила, как она по просьбе профессора подложила оболочку препарата в баночку крема, а баночки и след простыл. А уже вечером камеры засняли, как Сабрина пробралась в дом, чтобы подбросить туда недостающую улику. Ловушка захлопнулась».

Тарья засмеялась, и все присутствующие посмотрели на нее. Она бросила недовольный взгляд на Сабрину:

— Говорила же я тебе, что это провокация! Не могла твоя тупая мамаша сама своими куриными мозгами дойти до того, чтобы отвести подозрение от дочки и бросить его на Мартинеза!

— Я… я… — Сабрина в растерянности смотрела на Тарью. — Мама мне написала, что ей осталось жить считанные дни, и что перед смертью она хочет обезопасить меня… Она же не знала, что это все…

— Она была идиоткой, Сабрина, — со злостью --">