Константин Сергеевич Соловьев - Нантская история

заключен человек. Когда гость оказался в гостиной, огромный, молчаливый, распространяющий вокруг себя ледяную стылость ночи и вонь улиц, мне показалось, что комната враз уменьшилась в размерах.

Так вот как выглядят силовые доспехи. Прежде я никогда не видела их своими глазами, лишь на репродукциях и схемах из либри-терминала. Но они не могли передать всего величия и всего грозного и вместе с тем отвратительного великолепия этой смертоносной массы. Где-то под броневыми пластинами должны скрываться двигатели и гироскопы, отвечающие за движения, так как даже наделенный исполинской силой человек не сможет передвигаться в чем-то подобном. Я представила себе, как стучат в стальных недрах невидимые поршни, как негромко гудят силовые кабели, передающие энергию в разные части механического тела, как пощелкивают гироскопы и трещат отводящие тепло спрятанные вентиляторы. Должно быть, очень неуютно находиться в этой непробиваемой скорлупе, точно в большой железной деве, из которой невозможно выбраться без посторонней помощи.

Гость был при оружии и не пытался этого скрыть. В его случае это все равно было бы абсолютно бесполезно. Из-за спины выглядывало потертое, как старый денарий, захватанный сотнями рук, тусклое серебро рукояти — точно перископ, поднимающийся над головой. Меч был столь огромен, что иначе носить его было бы затруднительно — в длину он, пожалуй, был выше всего Бальдульфа целиком. Обычная человеческая рука бессильна не то что замахнуться подобным оружием, но и просто удержать его на весу, однако наделенные силой молодого бога сервоприводы доспехов должны были позволять своему хозяину обращаться с мечом легче, чем ткачу с длинной иглой. Помимо меча на поясе на поясе гостя обнаружилась большая кожаная кобура, столь же потертая и во многих местах оцарапанная. Я не видела, что в ней скрывалось, но могла предположить, что это был не набор для штопки или компас.

Шлем гость снял и нес его в руке, его бледная кожа почти не выделялась на фоне холодной серой стали. Молодой. Слишком молодой для человека, к которому обращаются «господин капитан». Черты резкие, острые, но правильные. Тут не ошибешься — парень не из уличной черни. Такой не нюхает запах подворотен, не пьет кислое пиво после службы, не развлекается с дешевыми, изъеденными сифилисом, проститутками за углом. Его собственный запах перебивал даже смрадный запах улицы. Он пах безмятежной молодостью, хлопочущими гувернантками в накрахмаленных воротничках, дымным запахом пьянящей охоты в южных пустошах, душным бархатом юных стеснительных любовниц, хорошим красным вином, густой доброй кровью, не разжиженной стимуляторами и всякой дрянью, седыми бакенбардами своих великосановных предков, оплывшим воском на любовных письмах, чужой смертью, мимолетной и не хлопотной… Если представлять человека как совокупность запахов, издаваемых и источаемых его органами и всем его существом, вошедший был настолько неуместен здесь, что я даже осеклась, уступив ему возможность первым поздороваться.

Увидев меня, он смутился. Должно быть, не ожидал в холостяцком доме Бальдульфа увидеть что-либо вроде распростертой на кровати девушки. Его светло-синие глаза, только что глядевшие уверенно и прямо, сморгнули, затянулись тончайшим ледком. Смущение показалось мне немного наигранным.

— Добрый вечер, — сказал он учтиво, поклонившись, — Бальдульф не предупреждал меня, что он делит общество с прекрасной дамой, госпожа…

— Альберка, — быстро сказал Бальдульф, в свою очередь тоже смущаясь, — И она не…

— Рад знакомству с вами, госпожа Альберка…

Он сделал паузу, ожидая, что ему подскажут недостающее слово.

— Просто Альберка и все, — сказала я, не без опаски глядя на эту груду металла, нависшую над моей кроватью, — И я совершенно не, как уже сказал этот старый тугодум. То есть, я даже совсем напротив. Это на тот случай, если вы решили, что я его любовница.

Глаза «господина капитана» опять моргнули — теперь уже озадачено. Не привык к быстрому старту. А как же умение держать удар, капитан?..

— О, я бы никогда не допустил и…

— И мысли? Это хорошо. Полагаю, управление этим аппаратом и без того занимает достаточно много мыслей чтобы вы могли позволить себе перегружать голову.

Он почему-то не разозлился, напротив, посмотрел на меня с каким-то любопытством. С таким обычно смотрят на забавную стрекозу, прибитую булавкой к подставке.

— Это модель «Барбатос», --">