Максим Марух - Игра Лазаря

монолог. Сенс оставил всякие попытки защититься, и просто слушал, ничего не говоря в ответ. Когда поток помоев на его голову иссяк, он помолчал, а потом сказал нечто такое, что Лазарь запомнил почти дословно:

— Людям нравится общаться с тобой, — сказал он, и Лазарь заметил, как сильно дрожит его голос. — Им легко в твоей компании, даже когда ты ведёшь себя, как плюющийся верблюд. Но тебе плевать и на это. Твой плевок только в тебя попасть и не может. Ты мог бы иметь миллион друзей, но вместо единицы с шестью нулями у тебя осталась единица. И эта единица — я.

В тот день Сенс прогулял все уроки. Лазарь же, напротив, не пропустил ни одного. Сидя на галёрке, в полном одиночестве, он снова и снова повторял в уме отповедь Сенса, словно вызубрить её наизусть было домашним заданием, которое он не успел подготовить в срок.

Они не общались две недели — самые ужасные две недели в жизни Лазаря. В конце концов, он заговорил с Сенсом первым. И первым извинился — не как всегда.

С тех пор плеваться Лазарь так и не перестал, но всегда соизмерял количество слюны, когда дело касалось его лучшего друга. Всего, что осталось от единицы с шестью нулями.

— Если знаешь что-то про Матвея, говори прямо, — потребовал Сенс. — Осточертели твои метафоры.

— Ничего такого, что заставило бы всех покраснеть, — ответил Лазарь. — Видел только, как он бежит к твоей тачке, да так быстро, будто за ним гонится его же совесть. Странновато получается, а? Нас ни во что не посвящает, Дару в помощь не берёт. И даже верный «Кореец», вместо того, чтобы мчаться на подмогу, сидит почему-то здесь.

— Верный «Кореец» знает, куда и зачем отправился его крейсер. И это никак не связано с Игрой, — безмятежно отозвалась Айма.

— Хочешь сказать, Матвей слил Игру? — прищурился Сенсор.

Лазарь пожал плечами:

— Либо уже, либо вот-вот. В любом случае, нырять в дерьмо приятней без свидетелей.

Марс угодливо и фальшиво расхохотался — этот мальчишка знает, чего хочет от жизни.

— Очень уместная метафора, — поморщилась Дарения. — Прям застольная.

Неуместная, но к месту. Что бы там ни говорила Айма, а Матвей облажался: сомнений в этом у Лазаря почти не осталось. Как и со щеками Сенса, муки совести на мордочке обезьянки по кличке Матвей сегодня читались на раз. Работа в инсонах сродни работе кардиохирурга: в случае неудачи объект ошибки теряет несравненно больше того, кто эту ошибку совершил. В мире торжества логики и справедливости такой уклад — преступный абсурд. В мире реальном — большое везение.

Лазарь снова взялся за самолётик, но взлететь бедняге сегодня было не суждено — Айма расплющила бумажную поделку тарелкой с супом:

— Кушайте, не обляпайтесь.

— Будем считать, что пилотом был камикадзе… — молитвенно сложив ладони вместе, Лазарь согнулся перед японкой в патетичном поклоне: — Domo Arigato, onna-bugeisha!

Когда никто на них не смотрел, Лазарь шепнул Марсу на ухо:

— На японском: «большое спасибо, девочка-гейша».

Ничего не поняв, мальчишка захихикал в кулак.

4

Трапеза протекала в полной тишине: болтать во время еды здесь было не принято. В воздухе витало напряжённое нетерпение. Все знали, о чём пойдёт речь после обеда, и ели, предвкушая.

Марсен расправился со своей порцией быстрее всех. Небрежно утёр губы тыльной стороной ладони и огляделся по сторонам:

— Второго не будет, что ли?

— Вообще-то, неплохо бы услышать спасибо за первое, — отчеканила Дара.

Насупившись, Марс пробормотал «спасибо».

Тарелки отнесли в раковину, и девушки подали чай.

— С продуктами швах, — Айма поставила на стол корзину со сладкими сухарями. — Поеду в город, прикуплю кое-чего.

Попрощавшись с Дарой и наградив напоследок Лазаря пренебрежительным взглядом, Айма вышла из кухни.

— Ты правда веришь, что верный «Кореец» отправился за продуктами? — обратился Лазарь к Даре, наблюдая через окно, как японка пересекает заснеженный двор. — Слушай, у вас действительно дружба, или это просто секс?

Дарения уже открыла рот, чтобы ответить, но Лазарь остановил её движением руки:

— Ладно, давайте к делу.

Все сразу замерли и притихли. Так притихают зрители в кинозале, когда гаснут последние огни, и на экране зажигаются вступительные титры. Вот он — момент истины. Новая Игра, новый случай — он, как аттракцион в луна-парке, на --">