Сергей Александрович Снегов - Бритва в холодильнике

вызывает приязнь, он не убирал её с лица. Рою часто встречались люди, превращавшие своё лицо в подобие визитной карточки, – демонстрировали себя улыбающимися, хмурящимися, сосредоточенными, озабоченными, весёлыми, каждая мина культивировалась и, подобранная заранее, служебно закреплялась. Вероятно, и у Стоковского было так же, к его улыбке нужно было отнестись как к представлению себя – вежливо и равнодушно. Но этот человек нравился Рою, в нём угадывалась умная душевность, а не служебность демонстрируемого настроения. Рой ответно заулыбался, хотя улыбаться было нечему. И Стоковский первыми же словами подтвердил, что Рой не ошибается в его характере.

– Нам не радоваться, а печалиться надо. Сам не понимаю, чему мы с вами смеёмся. Скажите, что вы собираетесь предпринять?

– Вы угадали мои намерения: отбываю на Землю.

– Вы не хотели бы сначала посетить Эрвина Кузьменко?

– Выспрашивать, как произошла авария? Что это даст? Я приехал как заказчик оборудования.

Стоковский перестал улыбаться.

– Мы вас, конечно, подвели. Но неужели вы вообще прекращаете разработку плазмохода?

– Именно это. У нас с братом нет второстепенных тем, которые могли бы заполнить простой в полгода или год. Если мы отложим плазмоход, то отложим его надолго, возможно, к нему уже не вернёмся.

– Я догадывался об этом, – задумчиво сказал Стоковский. – Эдуард боится, что вы потребуете срочного восстановления лаборатории Карла, Миша заранее выходит из себя, потому что понадобится всячески обхаживать Эрвина, когда он встанет. Вы сами могли заметить: Миша Хонда Эрвина недолюбливает, это самое мягкое, что можно сказать об их отношениях. А мне показались важными ваши слова, что вас не интересует, как мы теперь будем выполнять ваш заказ.

– Просто я сразу понял, что выполнять его вы не будете. Вы об этом хотели спросить?

– Да, спросить… А ещё больше – попросить.

– Просите. Если смогу, выполню.

– Уберите Эрвина Кузьменко.

– Убрать Эрвина? – Рой уставился на Стоковского. Что разговор будет необычный, Рой знал заранее, – обычные разговоры не надо вести наедине. Но просьба звучала странно. – В каком смысле убрать, друг Клавдий?

– Не убивать, конечно. – Стоковский любовался недоумением Роя. – Хотя некоторые порадовались бы… Не убийству, а если бы, скажем, Эрвин и Карл в день аварии поменялись судьбами – и не Эрвин, а Карл готовился сегодня к выздоровлению. Нет, просьба моя не столь ужасна, пусть Эрвин живёт. Но почему его не отправить на Землю? Он там довершил бы выздоровление. И лабораторию твёрдой консервации можно разместить на Земле, в твёрдых конденсаторах энергия дана в высочайшем сгущении, но запасы её в них вовсе не так исполински велики, чтобы производство их можно было вести только на Меркурии. Вам тоже было бы удобней, если бы нужная лаборатория находилась от вас неподалёку.

– А какое же было бы в этом удобство для вас?

– Я уже сказал: рядом с нами не будет Эрвина. Сами мы воротить его на Землю не можем, нет убедительных оснований. А вам потребовать его возвращения – проще простого.

Стоковский, судя по всему, не находил в своей просьбе ничего предосудительного. И он, казалось, не сомневался, что Рой не найдёт возражений.

– Понятно, Эрвина рядом с вами не будет, – медленно заговорил Рой. – Его отсутствие на Меркурии желанно, но не может быть обосновано убедительно. А какие основания – из разряда тех, что вы считаете неубедительными – заставляют вас ждать его отъезда?

– Мы не любим Эрвина Кузьменко, друг Рой. Даже наш директор Эдуард Анадырин, искренне считающий Эрвина гением… Даже он будет рад уходу Эрвина. У Кузьменко дурной характер.

– Не любим, дурной характер… Аргументы неубедительные, верно.

– Только в служебном смысле, – спокойно поправил Стоковский. – В психологическом они представляются нам очень вескими. Вы понимаете, Меркурий – не Земля с её миллиардами жителей. Мы – маленький коллектив, работников энергозавода и сотни не наберётся, каждый на виду. Эрвин – как заноза в теле. Он ненавидит нас – всех вместе, каждого особо. По-моему, это достаточное основание, чтобы и мы его недолюбливали.

– Я всё-таки не понимаю. Никакое штатное расписание не требует взаимной любви сотрудников. И Меркурий не звездолёт, а планета, здесь не требуется экзамена на психологическую совместимость.

– О чём и речь! Мы не можем требовать от Эрвина, чтобы он нам всем нравился. Но и работать --">