Владислав Анатольевич Силин - «Нагльфар»

Именно миры — не планеты. Над ними не властна человеческая физика, само понятие «наука» теряет смысл.

На что похож мир, в котором радиус кривизны равен бесконечности? А земля, в которой местный князь способен достать звезду с неба?

На старых картах поверх Соль красовалась бы надпись «Terra Incognita». Тип правления, устройство общества, даже анатомия местных жителей — всё держалось в секрете. Интересно, почему?..

«Общество Соль сковано множеством табу и предрассудков. С точки зрения землян, во многих обычаях сольо отсутствует логика».

Ниже располагались три индиговые буквы: YСМ. Денис навел на них курсор, и стрелочка превратилась в любопытный глаз.

Гиперссылка. Досадная мелочь. На Земле можно щелкнуть мышью и прочесть, что значат эти три проклятые буквы. Или же выяснить, что доступ закрыт, потому что бронзовой пайцзы недостаточно.

Над ссылкой услужливо всплыло крохотное окошко подсказки со сливами «Наведенный синдром Марвина». Денис отложил ноутбук и задумался.

…Год в каждом из подаренных миров длится триста шестьдесят пять суток. В сутках — двадцать четыре часа. Обитатели земель — обязательно гуманоиды. Случайно ли это? Или же мы — слепцы, ощупывающие слона? Слон — это веревка, столб, простыня… Быть может, вместо слона мы ощупываем чудовище? Чудо-юдо рыбу-кита?

НСМ. Наведенный синдром Марвина.

Уж не тот ли это Марвин, что у Шекли в «Обмене разумов»? Который видел ковбоев вместо инопланетных жуков, Потому что его ум устал от вселенских чудес?

Завацкий выключил Абу и принялся складывать одеяло.

* * *

Память народная зла, попасть в анекдоты очень легко. Еще римские плебеи обожали незатейливые истории вроде «Пошел ликтор в баню, а там — одни варвары…»

— Ознакомьдесь, господин Забацкий: список запрещенных к провозу добаров. Незарегистрированное оружие, наркотики, валюта?..

Свято место пусто не бывает. Ушли в прошлое гибэдэдэшники и новые русские, явились привратники. С тем же нарочитым тупоумием и легкими деньгами… которые вовсе не легкие — потому что рождаются из крови и грязи. Защищать Норы от вторжения своих и чужих бандитов — страшная судьба. Туннели, связывающие Землю с другими мирами, очень уязвимы. Кто знает, что таится на той стороне?..

От коннетабля несет застарелым потом и речным илом. А еще он носит власяницу. Гарнизоны Пустых Нор формируются из религиозных фанатиков. Сами привратники говорят так: коль пути на Землю нет, одна дорожка остается — в святые.

— Рюкзак положите на сдол. Бод дак, да.

Автоматчики у стены глядят на Завацкого волками. В который раз Денис пожалел, что одет не по форме. Будь на нем не халат и тюбетейка — последний писк самарской моды, — а форменный звездчатый балахон, беседа прошла бы не в пример легче. К орденским магам привратники относятся с почтением, а вот туристов не уважают.

— Ничего запрещенного не везу, — ответил Завацкий. — Хотя постойте… Одеколон?.. Тут правильно написано?

— Бсе одеколоны, лосьоны, — подтвердил коннетабль. — Без разговоров!

Изможденное существо в бледно-зеленом халате выскользнуло из-за решетки и схватило рюкзак. Нехитрый скарб теира оказался на столе. Существо осматривало каждую вещь, чуть ли не обнюхивая.

Почему-то Денис смутился. Женщина! Коротко стриженная, мужеподобная, с таким же звериным выражением на лице, что и у кнехтов-автоматчиков. Смотреть на нее было тягостно, словно на калеку-ребенка.

Бесцеремонно переворошив вещи, рыцаревна отложила в сторону пену для бритья, лосьон и набор по уходу за компьютером. Термос ее озадачил. Она пощелкала ногтем по лаковому боку, а затем отдала Денису.

— Пройдите за решетку, пожалуйста, — сказала она. — Там вас ждет контроль теиров. Заодно выдадим маску Марвина. К этому, — привратница обвела рукой кучку вещей на столе, — мы претензий не имеем.

Мытарства детектива продолжались. Его заставили раздеться, а затем тщательно обыскали. Как есть — голышом, с термосом в обнимку — Денис вышел в карантинное отделение.

Там ожидал новый сюрприз: за казенным столом сидела теириня. Изможденная, косенькая, с тусклыми больными волосами, выпученными глазками и зобом. На вид ей можно было дать лет двадцать пять — тридцать, но взгляд… Взгляд принадлежал старухе-великомученице, какими их изображали на Древних православных иконах.

— Цель прибытия, брат? — осведомилась она.

— Перед вами бумаги. Там все написано.

--">