Степан Кайманов - Цифраторий

оставалась в том жутком месте — застряла, постепенно перетекая из сумерек снов в реальность. Поэтому потрясенный ночным кошмаром Илон не сразу сообразил, что обращались к нему, да и суть вопроса понял только сейчас, спустя несколько секунд после пробуждения.

Он моргнул и вымученно улыбнулся, разглядывая круглое и сосредоточенно-грустное лицо Мэй; в ее черных раскосых глазах подрагивал огонек солнца.

За панорамным окном разгорался летний день; в комнате было тепло, светло, свежо и по-настоящему тихо. Ни соседской ругани, ни воя ветра, ни гула аэрокаров, ни спама из нейроса. Полная изоляция — лучше не бывает. Представитель строительной фирмы «Тао и сыновья», обещая абсолютную тишину и запуская стройботов в квартиру, не соврал. Надо же… Интересно, сколько инфоблокада продержится до того, как в голове опять начнут звучать голоса назойливых менеджеров, предлагающих купить андроида, тур на Марс или оформить подписку на новый сезон Цивы, а затем и их снова придется глушить в ручном режиме?..

Они лежали на кровати и просто молча глядели друг на друга. Мэй все еще смотрела на него с сочувствием. А Илон улыбался ей в ответ, потому что кошмар отступал, растворяясь в свете наступившего дня. Жуткие воспоминания, проведенные в белой комнате, терялись в темных закоулках разума; грязное от крови и слизи лицо человека из сна постепенно исчезало из памяти, оборачиваясь еще одной серой могилой на широком и частном кладбище ночных кошмаров.

Мэй была красива. Ее шелковистая кожа с легким загаром, ее густые темные волосы, поблескивающие на солнце. Ямочки на щеках, нежный голос и пухлые розовые губы.

На днях он узнал, что ее имя означает «слива». Сперва ухмыльнулся, а потом подумал, что Мэй — самая прекрасная и сладкая слива, которую ему приходилось видеть, щупать и пробовать на вкус. Хорошо, что она сейчас находилась рядом, обогревая его теплом своего присутствия.

— Что тебе снилось?

— Не помню, — отмахнулся Илон, впервые после пробуждения оторвав от нее взгляд.

— Врунишка, — она улыбнулась и коснулась указательным пальцем кончика его носа. — А что говорит психолог?

— Я же тебе уже объяснял. Мол, это мое истинное «я» рвется наружу через подсознание и все такое, — Илон задумался. — Возможно, он прав. Нет, я даже уверен, что он прав. Но для этого совсем необязательно было к нему летать. Мне и так известно, что со мной.

— А он предложил какое-нибудь лечение?

— Как будто ты их не знаешь. У них всегда два решения: виар или шэллтерапия. Но, как ты уже успела заметить, первое мне помогло не особо. А со вторым… Над этим я еще думаю. И… работаю.

— Ты снова к нему пойдешь, к своему психологу… как его там?

— Шварц. Нет, — Илон поморщился. — Напрасная трата лайков. Лучше бы отложил их для цифратория. Мне кажется, если Эдвард победит на предстоящих выборах, то это избавит меня от кошмаров.

— Сколько еще?

— Месяц. До выборов месяц.

— Надеюсь, у тебя все получится.

Поддержка — именно то, что ему сейчас было необходимо. Не психолог-мозгоправ, не погружение в виар или шэллтерапия, а несколько ободряющих и ласковых слов, произнесенных близким человеком. Поэтому Мэй невозможно было не любить. С ней рядом как будто вечно сияло лето — теплый солнечный день, пронизанный тонкой ленточкой ветерка для свежести и прохлады. Она всегда подбирала нужные слова, всегда находилась рядом, когда он в ней особенно нуждался, и всегда чувствовала, чего он хочет. Зоя, его бывшая, — эта рыжая бестия — сейчас бы… А еще Мэй напоминала ему маму — не ту Ма, чей назойливый голос постоянно гудел в голове, а настоящую маму, от которой он когда-то сбежал, чтобы покорить город, а потом и весь мир.

Илон задумался. Что бы по этому поводу сказал этот придурок Шварц? Вас подсознательно тянет к Мэй, потому что вы видите в ней свою мать, перед которой испытываете вину и которой вам не хватает. И это было чистой правдой. Мэй тоже была невысокого роста, соблазнительно пухленькой, с черными волосами до плеч, часто улыбалась и… Какое счастье, что они никогда не говорил о ней!

— Ты — чудо, — Илон провел ладонью по ее обнаженному плечу и поцеловал в щеку.

В этот момент в его голове прозвучал знакомый женский голос с легким механическим отзвуком:

Доброе утро, Илон. Аэрокар прибудет через тридцать минут.

— Доброе утро, Ма. — Ему нравилось общаться с корешком как с живым человеком, будто Ма --">