Александр Владимирович Тюрин - Гамаюн

Адоманис – а что он там бывает, известно из хроники светской жизни. Подле яхт-клуба, на фонарном столбе закрепил я двухканальную видеокамерку; три дня подряд забирал запись и один раз менял батарейки. И просматривал-просматривал, пока не обнаружился искомый субъект – приехал он на третий день с утреца, я его мощный дампи-мобиль сразу узнал по космического вида обтекателям, прикрывающим сенсоры и радары. С виду господин Адоманис по-прежнему бодрячок-боровичок, годы ему только на пользу. И на следующее утро он тоже прикатил в клуб, прямо в девять утра. Не врал он в светской хронике, когда говорил, что яхты – его страсть.

Мне, значит, надобно оторваться от своей бригады в ходе вечерней «приемки и первичной сортировки мусора». А в этом деле, помимо меня, участвует водитель, родом из глубин Азии, точнее непалец (у него, в самом деле, одного пальца нет) и позитивный дядя Том откуда-то с далекого кучерявого юга. После «Синдбада» наш мусорный линкор заезжает в «Чарли» и дальше дует на базу. Соскочу на обратном пути – напарник, надеюсь, не сдаст; мы ж с ним вместе «акуна матата» поём, любо-дорого послушать. А водила и не заметит, если умеючи соскочить, я ведь на заднике еду...

С водителем угадал. Когда я сошел – он спокойно посвистел дальше: сатори оно и на Неве сатори^[1], а мир иллюзорен, в особенности «молодая ингерманландская демократия». Путь от «Синдбада» до «Чарли» и обратно занял десять минут; обслуга яхт-клуба еще не успела пустые баки закатить. Два броска и три переката – я в «домике». Там, конечно, попахивало – это, к несчастью, оказался бак из-под пищевых отходов, но за последние годы я привык к ароматическим концертам и покруче.

Вскоре около бака появились какие-то люди и стали разговаривать на малопонятном языке, малайском, что ли («сегера кита перги ке рума»). Они и покатили мой «домик», шлёпая ногами во вьетнамках. Через пару минут остановка. Когда голоса стихли и ноги ушли, я осторожно выглянул из бака. Взгляду предстал двор, рядом была стена с дверью. Это, похоже, тыловая часть ресторана «Фрегат», спереди-то он выглядит, как шканцы большого парусника.

За дверью содержались овощи и фрукты со всех сторон света – эх, попробовать бы экзотическую чиримойю, но, увы, я на задании. Темно и холодно, фруктам – хорошо, меня же дрожь зубовная одолевает. По счастью, и отсюда нашелся выход. В следующем помещении мне повстречался человек малоквалифицированного труда, который сосредоточенно рылся в коробке с дурианами, выискивая самый лучший. Я предвидел подобную нечаянную встречу, поэтому воспользовался шприцем, купленным с рук у обдолбанного фельдшера около больнички для бедных. Человек, схваченный за челюсть, получил укол – который обычно делает анестезиолог – и, чуть поерзав насчет повернуться, полностью отключился. Для надежности я запихнул его в полупустой ящик с фрута бомба, той самой, что повышает потенцию у старых развратников. Затем поменял свою зеленую униформу «AWB» на его желтую. Попутно подивился татуировке на его волосатой спине с изображением имярек в саду с гуриями – религиозный запрет на изображения был нарушен надеждой на лучшее будущее.

Ответственно возложив на плечо коробок со столь полезными для эрекции фруктами, я вышел в коридор, уводящий куда-то вглубь здания.

Прошел по коридору метров десять и оказался возле двери с загадочной надписью «Ландж». Тут меня грозно окликнули: «Гюнюню». Сзади приближался кто-то, говорящий на одном из языков тюркской группы. Поскольку некогда на отдыхе, от нечего делать, я прочитал русско-турецкий разговорник, то различил многие слова, или мне показалось, что различил. «Зачем ходишь тут, Мамед? Тебе куда сказали тащить эти фрукты, сын осла?»

В самом деле, человеку, даже опытному, свойственно видеть в непонятном явлении что-то знакомое и безопасное.

«Сын осла», то есть я, проворчал в ответ нечто невразумительное типа «ай, вай, забыл». А когда менеджер «Синдбада» приблизился достаточно близко, то напоролся. Я лягнул его ногой в пах, а уже согнувшегося – ударил тяжелой коробкой по чайнику. «Вот такие теперь фрукты вырастают», – шепнул ниндзя, в которого я обратился, поверженному менеджеру среднего звена. Выведенного из строя гражданина затащил в туалет для персонала. Позаимствовал у него костюм, причем оголенное тело жертвы показало голографическую тату с изображением генерала Джохара, сосущего что-то похожее на волчицу.

Для --">