Макс Мах - Последыш

было, - следы остались, - но быть перестало: копченый окорок, вяленая оленина, колбасы… Все прибрало мелкое зверье. Но зато возникал вопрос: а кошки-то куда подевались? Они же человечьими болезнями, вроде бы, не болеют… Но кошек не было. Не было и собак. Может, оттого Игорь и залез в казематы? Ведь на остров забредают белые медведи, хотя эти твари вряд ли шарятся по человечьим кладовкам.

- О! – сообразил вдруг Игорь Викентиевич. – Фактория!

Фактория товарищества «Куколев и Компания» нашлась аккурат напротив крепостных ворот. Двери и ставни заперты, но фактор, как помнилось Игорю, давно уже умер и похоронен на крепостном погосте. Так что с этим можно было не церемонится, но и голыми руками тяжелый замок не сорвешь, и Бармину пришлось искать топор. Однако, как вскоре выяснилось, топоры и другие нужные в хозяйстве инструменты на дороге не валяются. Хотя не даром говорится, что терпение и труд все перетрут, и что ищущий всегда обрящет. Топор-дровокол и ухватистая фомка нашлись всего лишь в четвертом доме от фактории, вскрывая дверь которой, Бармин с удивлением обнаружил в своем новом теле немалую физическую силу. Просто, как в сказке: «размахнись рука раззудись плечо». Так что замок слетел на «ура», ну а внутри дома, как и следовало ожидать, тут же нашлось много ценных и нужных для комфортного выживания вещей. Соль, чай и перец, табак, галеты и казенная водка, мясные консервы и банки со сгущенным молоком, французский коньяк и польская старка, гречневая и пшенная крупа, рис и много что еще, не считая оружия, домашней утвари, одежды и обуви. Соответственно, всю вторую половину дня Бармин потратил на то, чтобы протопить печи в своем отчем доме и в примыкающей к нему бане, нагреть воды и приготовить праздничный обед, состоявший из гречневой каши с мясными консервами, копченого сала и галет с медом. Но перед тем, как вкусить, что бог послал, Игорь Викентиевич от души намылся в бане, согревая свои вымороженные полярной ночью кости и соскребая с себя плотный слой грязи.

Переоделся в чистое, сел за стол, придвинутый поближе к печке, съел под казенку свой вкусный и сытный обед. Запил его чаем с медом и коньяком, закурил явовским «Зефиром» и, вероятно, впервые с первых чисел октября лег спать в чистую постель. Положил голову на подушку, и все, собственно - словно, свет погасили. Отключился сразу вдруг, но и проснулся на следующее утро бодрым, отдохнувшим и в хорошем настроении. Что было более чем странно. Он же понимал, что с ним приключилась какая-то совершенно невероятная история, сопоставимая с бедой или даже катастрофой: потерял сознание в Питтсбурге, будучи, если и не стариком, то явно не слишком молодым и не великих статей мужчиной, а очнулся на Груманте в теле крепкого телом, - но, по-видимому, слабого умом и духом, - отрока, в другом времени и, скорее всего, в другом мире. Должен бы по этому поводу неслабо психовать и всячески рефлексировать, но пока как-то обошлось. Истерики не случилось и в запой не ушел, хотя под такую закуску спиться явно не получится…

2. Пятнадцатый день с начала одиссеи

Эмоции и способность к критическому осмыслению событий возвращались к нему постепенно. Не быстро. Плавно и без драмы, но неуклонно, так что через пару недель он уже стал самим собой с поправкой на молодое крепкое тело, которое попросту не могло на него не влиять. «Психология не отменяет физиологию», как говорили во времена его студенческой молодости. Ну, где-то так и есть. Когда тебе под двадцать – это ведь не только образ мыслей. Личность старика не умещается, как ни старайся, в этих узких рамках. Попросту говоря, у старых старичков много мыслей в голове, опыта и прочей интеллектуальной хрени, но мало сил, чтобы их реализовать, а у молодых все с точностью до наоборот. Сил полно, - хоть отбавляй, - опыта мало и способность к самоанализу и критическому мышлению не внушает даже осторожного оптимизма. Тем более, когда весь жизненный опыт островного сидельца сводится к простым повседневным императивам выживания, - дров наколоть, воды принести, да оленя освежевать, - и к кое-какому книжному знанию. Дурак-то он, может быть, и дурак, но отрок Ингвар на поверку оказался весьма начитанным и по-своему даже образованным молодым человеком.

Книг в Барентсбурге было немного, но они кое у кого все-таки водились. Не в их доме, - отец говорил, что ему это запрещено самим Великим князем, - но у некоторых соседей, сидевших по политической --">