Миродар Госс - Археолог. Начало

незнакомец, — прямо, никуда не сворачивая. Увидишь впереди ребёнка, избегай. Уже не живой. Этот образец самый… Чудовищный.

Гаст не стал уточнять. По возможности он и взглядами не пересечётся с местными созданиями. Мимо встречались камеры с наручниками. Пустые тюрьмы для несчастных. Нероны их даже за людей не посчитали.

Так прошло ещё два дня. И всего два осталось в запасе до откровенного недомогания. Минуя все повороты, Гаст обратил внимание, что там, на другой стороне лавовой реки тоже лежали кибернетические останки. Независимый был везде. Он целенаправленно зачищал пространство. Возможно, чтобы спасти… Заключённых? Нет, бред. Зачем ему это? Он же прилетел случайно, у него своя миссия, которая выше всего этого. Зачем ему эта задержка?

— Дяденька. — Прозвучало утвердительно за спиной.

Гаст вздрогнул, и медленно оглянулся. Но никого не увидел. Облегченно вздохнув, пошёл дальше. На землях Незванных он уже встречал множество голосов. Теперь реагировал спокойнее. Могло и показаться, после всего увиденного. Десяток часов ушёл на то, чтобы просто дойти до конца. Перед Гастом встали высокие металлические двери с терминалом, которого искажали помехи. Он подошёл поближе, и увидел не очень глубокие борозды, которыми были исполосованы двери, в нижней части. А в верхнем углу на него смотрела камера.

Потыкался в терминале. Постучал. Но камера, которая следила за каждым движением, уставилась на что-то за его спиной. Гаст обернулся и увидел ребёнка. Обычное дитя, которое потерялось. Но глаза ненормально хладнокровные. Бездушные.

— Дядя. — Коротко сказал мальчик. Лет шести, не больше. — Тоже хочешь меня бросить?

— А? — Растерялся Гаст. Тот самый ребёнок, с которым лучше не встречаться. Холодный пот стал скатываться по вискам. Будет жалко, очень жалко, если этот ребёнок будет последним, что он увидит. Надо передать хотя бы карту памяти.

Но этот не позволит. Быстро нажав внутри перчатки комбинацию кнопок, и одну под подбородком, Гаст активировал режим берсеркера, пожирающего жизненный ресурс организма. Нет, он не отдаст жизнь задёшево. Не зря он числился в одном из чёрных списков Нерона. Доспех Гаста начал менять цвет, раскаляясь, как калёное железо, до бела.

Ребёнок тоже начал видоизменяться. Кожа вдоль рук разрезалась, из неё вылезли длинные лезвия, которые передвинулись на кончики пальцев. Но нет. Этому преображению не суждено завершиться. За мгновение Гаст схватился за разделившиеся руки, зажал в месте стыка. Ребёнок-нерон дёрнулся, затем, начиная со лба стала появляться новая красная полоска, которая переросла в разрез. Из неё вылезли кругленькие пилы на тонких робо-конечностях. Они начали закручиваться, и стали приближаться к голове Гаста. Но он крепко держал ребёнка, растягивая его робо-руки, и не заметил, что ноги тоже преобразовались. Пытаясь разорвать детское тельце что было силы, замычал от натуги, отворачивая лицо от бензопил. Но сноп искр уже воткнулся в его шлем там, где должна быть щека. Пилы методично преодолевали слой за слоем. Внутри доспеха завизжал сигнал о нарушении герметичности. Внутри ребёнка что-то щёлкнуло, отломавшись. Гаст напрягся ещё больше. Жилы вздулись по всему телу разведчика. В висках запульсировало второе и третье сердце.

Боль в щеке вспыхнула, и Ребёнок частично разорвался. Одна рука осталась в захвате Гаста. Нерон оттолкнулся робо-ногами, позади которых осталась свёрнутая человеческая кожа, и отпрыгнул. Рот ребёнка преобразился, раскрыв акульи резцы. Глаза весело наблюдали за струями пара, которые выходили из прорези тесионского шлема.

— Дядя… — Прохрипело существо. Но Гаст преодолел расстояние между ними за четверть секунды. И запястья разведчика выехало короткое лезвие, которым он отсёк единственную руку ребёнка. Вцепился в одну из бензопил рукой, рассчитав движение. Пила замерла в зажиме, дополнительно застряв в ладони и сомнулась на пополам.

Но робо-ребёнок не считал это за проблемы. Ноги его разделились на двое, и половинки заняли место рук. Он напрыгнул на лицо Гаста, укрепившись, как паук. Из глаз слезла пелена, и открылось два раскалившиеся до красна дула, из которых вылетели струи лавы. Гаст вырвался и одним движением разрубил лавовые орудия, отрезав часть преобразованного лица. Лава потекла по безобразному тельцу, кожа вспыхнула. Маленький монстр стал жалобно, по-детски плаксиво звать маму, но хватку он не ослабил, а начал --">