Грант Моррисон - Я – полицейский

втиснувшим свои щупальца в узкие улицы Лондона. Как невелико расстояние от фанатизма до фантасмагории! Я трепещу от глубины собственного прозрения, но затем, взяв себя в руки, сосредотачиваю свой взгляд на карлике в красном плаще, точь-в-точь как в романе Дафны дю Морье.

ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ

Словно прочитав мои мысли, Ид включила режим случайного переключения каналов. Плоский жидкокристаллический дисплей фирмы «Филипс» замигал как сумасшедший: чудовищные фотографии с показов осенних коллекций в Париже сменяли друг друга. Приз за отказ идти на компромисс даже с простейшими принципами цивилизованного общества следовало бы, несомненно, вручить дизайнеру Клаусу Шреку, представлявшему движение «Неоантинацистов – Радикальных Борцов за Права Животных», который укрепил свою репутацию enfant terrible^[2] тряпичного бизнеса, выпустив на подиум uberwaif^[3] по прозвищу «Маленькая Никита» в паре бриджей в обтяжку, пошитых из хорошо выделанной кожи Наоми Кемпбелл. После чего уже было нетрудно догадаться, что Шрек и таинственный международный террорист и серийный садист-убийца, получивший кличку «Джек-Скорняк» – это одно и то же лицо. Схваченный полицией пяти стран посреди брызг шампанского и вспышек папарацци, он крикнул на прощание репортерам, что сразу по выходу из тюрьмы вновь примется обличать мучителей братьев наших меньших.

Маленькая Никита, заявившая прессе, что перед дефиле «я так удолбалась экстази, что не заметила, даже если бы меня оттрахал гигантский муравей», была отпущена на поруки. Из тюрьмы она вышла навстречу прессе в зеркальном латексном трико, нанесенном на кожу путем напыления. Но публика не испытывала по отношению к ней ничего, кроме жалости: один увлекающийся модой доктор, увидев в только что появившемся на прилавках майском номере «Вог» эпохальные снимки работы Стивена Майзеля, на которых фигурировала томограмма мозга Никиты, диагностировал у фотомодели раннюю стадию болезни Крейцфельдта-Якобса.

– Может, лучше рекламу посмотрим? – заскулил я.

ВСЮ ДОРОГУ АВТОСТОПОМ

– Вот эта мне больше всего нравится! – воскликнула Ид, показывая на экран.

Я изучил еще раз толпу через окуляр оптического прицела. Повсюду видны «юнион джеки», раскрашенные шиворот навыворот. В воздухе пахнет Альтамонтом.

Я чувствую себя героем фильма «Последний из людей».

– Неужели мы должны были прийти именно к этому? – задаю я в мегафон горький риторический вопрос.

НОЧЬ СЮРПРИЗОВ

Когда я очнулся от грез, Ид громко расхохоталась.

– Ну, так и чего же это реклама? – спросил я.

– Растворимого кофе, – ответила она, шарясь в сумочке в попытках отыскать две розовые капсулы диметилтриптамина, которые положила туда прошлой ночью. – Новой марки, которую изготовляют из плодов южноамериканского падуба. Она содержит в пять раз больше кофеина, чем обычный кофе, так что после первой же чашки тебя выворачивает наизнанку.

Я смотрю, как на экране огромный доберман рвет на клочья инопланетянина. Кровь испуганного пришельца брызжет на экране с пугающей интенсивностью. Бой явно неравный: у нас на глазах ни в чем неповинный гость из мира, который добрее нашего, превращается в психоделическую кровавую кашу. Все в рапиде, с подробным смакованием деталей.

Со смешенным чувством тошноты и восхищения я смотрю на экран. Меня завораживает порнографическая страсть режиссера к демонстрации внутренностей инопланетянина, которые, каким-то шаманским образом, действительно складываются в торговую марку рекламируемого кофейного напитка. Я не могу оторвать глаз от изображения: при помощи CGI^[4] технологии зритель оказывается вовлечен непосредственно в действие, показанное глазами обезумевшей от страха собаки. От этого ролика у меня по спинному мозгу пробегают электрические разряды, воскрешающие во мне инстинкты рептилии. Мне хочется заняться копуляцией, дефекацией и борьбой за территорию, причем всем одновременно.

– Я уверен, что этот ролик нацелен на провоцирование агрессивного инстинкта охраны территории, – говорю я.

Никто не осмеливается возразить мне.

ЗВУЧИТ НАБАТ

В небе сияют беспощадные звезды. Лучи квазаров из отдаленных газовых альфа-туманностей Лаймана на краю наблюдаемой Вселенной подмигивают мне.

Я почесываю череп стволом моего «Ремингтона». Черная синтетическая куртка. Черная тенниска с надписью «Крутой перец». Высокие шнурованные ботинки. Я выгляжу --">