Коллектив авторов , Атанас Славов - Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

самом ли деле сфера является наиболее совершенной формой? – спросил себя Вечный Старик, провожая взглядом путь капли, которая внесла свою скромную лепту в подтачивание каменных плит в дворике.

Старик помнил их в молодости – плоские и гладкие, а не как ныне – изъеденные мелкими оспинками.

«А может быть, совершенно бесформие?» – продолжил он свои думы, почесавши ухо, дабы изгнать из него залетевшую бестолковую муху. Та спасла свою жизнь ценой исполнения отчаянной фигуры высшего пилотажа.

– Всем жить хочется, – прокомментировал ее вираж Старик. – Хорошо жить и сухо.

Мухе в самом деле хотелось найти сухое место, однако в силу некого счастливого или несчастного^[1] случая, большинство окон по курсу были заперты, а немногие открытые – забраны мелкоячеистой сеткой. Муха-горемыка печально вздохнула. Другим попадались дома добротные, зажиточные, о двух этажах – в таких всегда найдется чем поживиться, да она-то сроду невезучая, не светит ей крошками полакомиться…

Расстроенная мыслями о дурной удаче муха наконец разглядела настежь распахнутые ставни. Обрадовавшись, что успеет укрыться от начинающегося дождя, она влетела… прямо в мэрию.

Несмотря на то, что наступления конца света еще не предвиделось, в мэрии явно ожидали сие событие с минуты на минуту (собственно, такое в городке Г случалось каждый раз накануне Фестиваля Сладкой Сказки). Мэр являл собою вулканическое извержение. Словесное, разумеется.

– Внутреннее убранство! Внешняя охрана! Коммунальное хозяйство!

Первый вопль предназначался Чернильнице, которому он диктовал письмо. Второе относилось к сторожу, который жался в углу ковра и рассеянно царапал посохом паркет. Последнее было направлено в телефонную трубку.

– Почему еще не готовы плакаты на арку? Даю последний срок: до завтра к обеду! Составить план мероприятий повышения уровня безопасности, охране надлежит наметить подступы к…

– Нельзя ли помедленнее, я же не диктофон! – возроптал Чернильница, мужчина молодой и статный, чуть ли не предел бабских мечтаний. – Не поспеваю записывать.

Мэр зашипел, как самовар в последней стадии кипячения:

– Мало того, что ты меня прервал, так еще и не следишь за моими словами! Последнее я говорил сторожу!

– Слежу, слежу, уже четырнадцать часов все слежу, а ты не догадался хоть один перерыв сделать. Ни отдыха, ни чашечки настойки из сладких корешков!

– Некогда нам! Некогда! Фестиваль стучит в дверь!

В кабинет вошел Смуф Нарукавкин и елейно улыбнулся:

– Нет, это не Фестиваль, Ваше^[2] благородие. Это всего-то я постучал. Покорно прошу извинить, я заскочил всего за подписью… Вот здесь, прошу.

Размашисто ставя подпись под документами, Мэр доходчиво объяснил Нарукавкину, что Фестиваль Сладкой Сказки – не человек и буквально через дверь не входит.

– У тебя вся родня разве такая недогадливая, Нарукавкин?

– Нет, дядя, не вся.

– Сколько раз тебе повторять: не зови меня дядей в рабочее время!

– Да, дя…

Крепкий родственный пинок выдворил Смуфа из кабинета.

– Але! Месье ле мэ-р-р-р! – послышалось из телефонной трубки. Акцент был интуристический.

– Не паясничай! Запрещаю тебе прикидываться иностранкой в моем присутствии!

– Да я только спросить хотела, кому сдавать сор из избы?

– Ждите на площади! Чтобы не скучать – подметите ее! Пришлю рассыльного проверить! Отбой.

Мэр на миг замолчал, чтобы перевести дух.

– Чернильница! Пиши: за невыполнение пусковых сроков буду привлекать к ответственности виновников. В этом году обойдетесь без премии! Только посмейте мне снова все напортачить!

– …пор-та-чить… – бойко бубнил вслед за ним Чернильница.

– Ох, дурень… – простонал Мэр. – Нет, это не пиши.

И тогда бабушка Анастасия остановила время.

– Дед Манасий помер! – всхлипнула она.

В наступившей тишине несколько килограммов секунд звонко разбились о пол. Стало холодно, Мэр поежился, зубы его застучали, выбивая дробь в ритме модного танца. Чернильница нервно заскреб пером по пергаменту, обругав себя за недостойные помыслы, что теперь не придётся писать еще тридцать приглашений. Сторож стоял, как истукан, но вот шевельнулся, оттаял и повернулся к выходу. Мэр тоже пришел в себя.

– Стой! Куда?

– Он же мой дедушка… – уныло поведал молодой человек.

– А, ну да… Ступай. А по дороге… – Мэр сообразил и махнул рукой. Надо будет послать кого-нибудь другого проверить, подмели ли площадь.

В проем двери --">