Николай Анатольевич Капитонов - В поисках ответов

со свитками разобрались, гомон среди присутствующих утих, король кивнул помощнику.

— Введите баронов Ленгаро, Шардах и Сулейна, — зачитал фамилии глашатай. Тратить время на оглашение повестки дня не было смысла. Двадцать собравшихся здесь зрителей были в курсе происходящего.

Заговорщиков вводили друг за другом. Звенящие по каменной плитке цепи на их ногах музыкой отдавались в ушах Риамана. Вовремя, как вовремя все произошло. Риаман смотрел на закованных в цепи, рыцарей с сожалением, ведь каждый из них присягал ему на верность. Сегодня они имели жалкий вид. Одежда, перепачканная кровью, у двоих халаты намокли, пропитавшись мочой. Шардах и Сулейн из южных провинций, их доставили в традиционных халатах. Глупцы даже не догадывались, зачем их везут во дворец. Теперь на руках заговорщиков отсутствовали некоторые пальцы, на лицах кровоподтеки. Хорошо еще палачи не переломали ноги. Не любят таскать на руках пленников, поэтому к ногам добираются лишь, в крайнем случае. Во всяком случае, если знают, что пленника могут вызвать пред светлые очи господина, ноги постараются не трогать.

Вид у мужчин был понурый, никто не решился поднять взгляд на короля.

— Поднимите глаза, — приказал Риаман.

Троица поочередно подняла взгляды. Риаман пристально всматривался в их глаза, ища, за что зацепиться и не находил. Перед ним стояли побитые шакалы. Позорные, трусливые шакалы, зажавшие хвост между ног. Как, как они могли даже подумать о том, чтобы его свергнуть. Им, позорным шавкам, пришла мысль рычать на льва. Ну что же, сейчас вы узнаете, что вас ждет.

— Кто-то из вас готов сказать хоть что-то в свое оправдание? — Риаман давал им последний шанс. Южане в халатах воняющих мочой, потупили взгляды, лишь плотнее сжав губы. Зато Ленгаро, выглядевший посвежее, упал на колени, громко звякнув цепью.

— Прошу простить ваше величество. Не знаю, как проклятые заговорщики сумели меня охмурить. Слаб я, польстился на сладкие речи.

Шардах и Сулейн с презрением посмотрели на преклонившего колени, чем вызвали уважение короля. Молодцы, не трусы, жаль, что предатели.

— Повесить, всех, — махнул ладонью Риаман, чтобы пленников увели, — Ленгаро трусливо завыл моля о пощаде. Стражникам пришлось тащить его под руки, идти он не мог, ноги не слушались хозяина.

Дальше процесс пошел по похожей схеме. Заводили троицу, чтобы правитель мог их выслушать. Все понимали, в чем их обвиняют, никто не пытался возмущаться. Лишь изредка советник Ашрах показывал королю протоколы допроса, где указывалась степень вины. Самыми опасными были первые шестеро, вина остальных была не столь велика, поэтому к ним король проявил больше снисхождения.

— Ваше величество, я понимаю, что виноват, поскольку не проявил должного внимания. Вместо того чтобы сразу доложить вам о назревающем заговоре, я вслушивался в лживые речи изменников. Я готов искупить свою вину кровью, прошу снисхождения лишь для моего рода, они ни в чем не повинны, — во время своей речи рыцарь смотрел королю в глаза, но затем потупил взор, отдавая себя на милость повелителя.

— Я позволю тебе искупить вину кровью, — выслушав советника, после недолгого раздумья, произнес Риаман. — Ты отправишься защищать наши рубежи от набегов кочевников. Твои сыновья отправятся вместе с тобою. Твоя дочь будет выдана замуж за сына одного из преданных мне людей, кто и унаследует твой замок, — в зале зашептались после его слов.

— Благодарю ваше величество.

Пленник был рад, что дело обернулось для него столь удачно. Его сыновья смогут сражаться с ним, погибнув с честью. Что касается владений, они и так потеряны, хорошо, что дочь и жена останутся живы. У тех, кого приказано казнить, все конфисковывали и отдавали верным трону людям. Семьи казненных попросту выбрасывались на улицу, лишенные всего. Никто из знакомых не посмеет их приютить, боясь монаршего гнева, поэтому можно сказать, что его семье повезло.

Не всем повезло с помилованием. У кого в роду были сыновья, чем обычно гордились высокородные, пришлось потерять все. Король не мог позволить остаться прямому наследнику у власти. Все замки передадут новым хозяевам, как поступить с прежними владельцами решат они. Захотят — выгонят, захотят — оставят в качестве прислуги. Второе было наиболее предпочтительным, гордость будет ущемлена, зато останутся в живых. У симпатичных женщин есть надежда, что новый хозяин оставит их в качестве любовниц, --">