Андрей Геннадьевич Лазарчук , Ирина Бахтина , Азамат Козаев , Александр Резов , Дмитрий Геннадьевич Колодан , Александр Юрьевич Силаев , Карина Сергеевна Шаинян , Иван Сергеевич Наумов , Николай Александрович Желунов , Рустам Карапетьян , Юрий Гордиенко , Сергей Ястребов , Дмитрий Аркадьевич Захаров - Предчувствие: Антология «шестой волны»

пункт макулатуры. Анжелка высвободила свою руку из моей, уселась на стул, поболтала ногами и спросила у Кеши:

— Кофе есть?

— Анжел, кофе вреден для растущего организма, — наставительно сказал я.

— Полагаешь, я ещё вырасту?

Кофе оставлял во рту привкус ожога. За окном тьма. Сухое шуршание бумаг. Кажется, что-то такое со мной уже было. Я пробежал глазами текст: жил-был писатель К. Безнадёга одолевала его в жизни. Безысходняк описал он в романах. Хотите, докажу на примерах.

Я попробовал на вкус несколько фраз. Кеша не удержался, перегнулся через стол, схватил меня за руку, расплескал мой кофе, в сердцах отобрал чашку… И вот мы с Анжелкой несёмся за ним, как хвост за кометой. Лестница раскатывается небесными громами. Как страницы перелистываем мы комнаты. За кем мы гонимся? От кого убегаем?

— Это студия, — сказал Кеша.

Когда я прочёл текст в микрофон в последний раз — не сбившись, не скрипнув стулом, не ошибившись, — по моим подсчётам, наступило утро. Анжелка спала на кожаном диване, укрывшись моим пальто. Кеша Вирсавин присел рядом с ней на краешек дивана. Анжелка недовольно разлепила глаза. Он протянул ей апельсин. Она взглянула презрительно, но апельсин взяла. Спустила ноги с дивана.

— Пойдём, что ли? — сказала она мне.

Мы с Кешей обули, одели её, застегнули пуговицы, завязали шнуры шапки под подбородком. Она терпела и зевала. Кеша проводил нас до выхода, и мы, снова вдвоём, взявшись за руки, нырнули в предрассветные сумерки.

Мы брели в лёгком тумане, глядели себе под ноги и были одни в затаившем дыхание Городе, пока из подворотни не вынырнул тихо, будто подстерегающий хищник, гангстерский автомобиль. Он перегородил нам путь. Задняя дверца распахнулась, чтобы поглотить Анжелку. Алчно переливалась красная обивка. Во мраке салона блеснули глаза. Женский голос поблагодарил меня. Это была не Владлена. Я наклонился над дверцей к Анжелке, чтобы рассмотреть ту женщину, но Анжелка сонно сказала: «Пока», — и мне пришлось самому захлопнуть тяжёлую дверцу.

Я шёл один. Тихо, очень издалека урчал, надвигался на сумеречный Город блуждающий Океан. По улицам и переулкам гулял сквозняк. Изредка, с безумным отчаянием, кричала невидимая для меня, заблудившаяся чайка.

Вверившись интуиции, я угадал среди тёмных громадин дом, и подъезд, и нужную кнопку в барском лифте за ажурной решёткой.

Войдя в квартиру, я сразу услышал запах — и поскользнулся на свежей кучке дерьма. Включил свет. Желтоватое вещество, размазанное по ковру, выглядело так же натурально, как и пахло. Я пошёл за бумагой и тряпкой, чтобы убрать эту дрянь, и выяснил, что, помимо смрадных гор и морей, по квартире разбросаны изъеденные книги, в ванной разбит круглый аквариум, мёртвые, потускневшие рыбки до бесконечности тиражируются в зеркалах и блестящем кафеле. Я подбираю, подтираю, выбрасываю, а меня кидает в озноб и в жар от досады и, кажется, от голода. Прибрав всё или всё, что заметил, я вошёл в пятиугольную комнату. Не включая света, сел в кресло и отдался смертельной усталости. Мне адски хотелось проснуться живым, и с этим я уснул.

Снилось каменистое взморье. По прибою прохаживается ворон. Если волна покрывает пеной его когти, он расправляет крылья и клекочет, как будто ему больно или страшно, но не отходит от воды. Ворон ходит туда-сюда, как маятник, и в этом есть обречённость. Шум прибоя нарастает.

Я открыл глаза. От моего лица вспорхнуло вороново крыло. Чёрная женщина вытянулась в струну и настороженно замерла. Она застыла спиной к окну, мерцая в сочащемся скудном свете. Он осыпается блестками на её воронёные пряди, ломается в серьгах, дрожит на изгибах платья. Я отвлёкся от созерцания мыслью о том, что второй раз меня будит неизвестная женщина. Спросил на всякий случай:

— Я дал вам ключ?

— Дверь была не заперта, — ответила она.

Я узнал этот голос. Она вроде немного боялась меня, но ещё больше казалась огорчённой.

— Это ваша квартира? — спросила она. — Давно?

— Не знаю.

— Нет. Этого не может быть.

Отступив на два шага, женщина окинула меня быстрым взглядом и, хоть ей было мало что видно, всё-таки догадалась, что я не виновен в том, в чём она меня до сих пор подозревала.

— Я личный агент — хранитель того, кто был здесь до вас.

Опустилась в кресло напротив, бросила руки на колени и начала рассказывать. Во Владимире Николаевиче заключено мировое зло. Он то ли --">