Александр Александрович Чубарьян - Хакеры. Книга 2. Паутина

здесь меня. И ты пришёл не договариваться, как хотят того твои друзья, а наоборот, сделать всё для того, чтобы мы не договорились. Ты всё ещё хочешь отомстить мне, хотя я давно тебя простил за твои гнусные дела. Тебе нужна война».

Он, наверное, начнёт отнекиваться и говорить, что ничего личного здесь нет, но я перебью его и скажу что-нибудь вроде: «Так вот, я тебя обрадую. С вами никто не собирался договариваться. Мы готовы к войне и начнём её после того, как гарант закроет встречу. Так что ещё раз подумайте насчёт огорода, прежде чем тявкать».

Нечего церемониться с ним. Я действительно простил его за прошлое, но не собираюсь прощать его действия в настоящем.

Набираю в грудь воздух, чтобы произнести первую заготовленную фразу. Странно.

Немного кружится голова, а ещё я чувствую небольшую тревогу. Я списываю это на высоту, несмотря на то что никогда её не боялся. Где-то внутри начинает шевелиться подозрение: дело вовсе не в высоте, — но я тру пальцами виски, и тревога улетучивается вместе с сомнениями.

Ветер толкает кабину в этот момент, несильно, но достаточно для того, чтобы палец соскользнул с моего виска и непроизвольно зацепил веко.

Линза выпадает из глаза и приземляется на мое колено. Замирает на ворсинках заморской ткани, слабо поблёскивая в лучах солнца. Вот же дерьмо!

Факир был пьян, и фокус не удался.

Несколько секунд мы оба смотрим на линзу, потом я небрежно стряхиваю её в сторону. Тогда он поднимает голову и смотрит мне в глаза.

Он знает, что такое предметы. Я понимаю это, глядя на него. И он теперь знает, что у меня есть предмет. И, скорее всего, догадывается какой.

Что ж… это ничего не меняет, он только лишь чуть раньше узнал о своём поражении. Как это там, в песенке:

Лиса, смеясь, порвала Нить,

И лопнула вся Сеть.

— Теперь тебе не победить,

Готовься умереть!

У меня лиса, и его игра, по сути, проиграна. Я детектор лжи. Полиграф, которому не требуется задавать вопросы.

Если кто-то попытается совершить по отношению ко мне какую-то подлость, я узнаю про неё раньше, чем она окончательно оформится в коварный план в голове моего оппонента. Ну, может, не так скоро… но всё равно очень быстро.

Меня можно обмануть, предать или подставить только в одном случае — если я это позволю. А я не позволю.

Слишком большой груз в прошлом. Наверное, сейчас я многое должен ему сказать, но всё и так уже понятно, без слов.

Правда, дашнаки за его спиной меня смущают. Что-то в них не то. Мой предмет молчит — никаких видений, никаких предчувствий. Может, это нервное у меня?

Паническая атака — кажется, так. Мозг выхватывает нервоз и начинает его крутить в подсознании, не давая при этом сосредоточиться на проблеме. Ничего, лиса поможет в случае чего.

Интересно, а если бы у крестьянина из притчи была лиса из серебристого металла, которая меняет цвет глаз и даёт возможность знать о любых интригах и опасностях задолго до их свершения, — если бы у крестьянина был этот предмет, смог бы он спастись от змеиных укусов?

Наверное, будь у него лиса, он прикончил бы эту змею и до кучи всех остальных змей в округе. И, скорее всего, соседей — от них всегда одни проблемы.

Так я и сделаю. Перебью всех змей, а если не получится, то хотя бы вырву им ядовитые клыки.

Мне надоело бегать. Надоело искать ответы на вопросы. Я сам смогу решить, какой ответ правильный. Мой.

Мы приближаемся к высшей точке колеса, и я наконец решаю нарушить молчание.

— Ты ведь пришёл сюда, чтобы начать войну? — начинаю я. — Ты…

— Нет, — перебивает он меня, — я пришёл, чтобы понять, ты управляешь Фрамом или Фрам — тобой.

И я снова испытываю приступ необъяснимой паники, и даже чёртова лиса, висящая у меня на шее, не может помочь установить причину этого.

Глава 1 Понты

Москва, март 2007 года (события к 17 апреля, взлом МК)

Истории известно немного людей, которые, имея собственную пятикомнатную квартиру на Остоженке, проживали бы в съёмной однушке в Жулебино. На ум сразу приходит Лева Зильберштейн, но Лева из другого анекдота, к тому же он сдавал свою «пятёрку» какой-то богатой семье, а вот Лекс держал дорогую квартиру меблированной, но пустой.

Он наведывался на Остоженку в среднем один раз в месяц, проверить, всё ли в порядке. Всё остальное время проводил в Жулебино в съёмной однокомнатной квартире: косметический ремонт, минимум мебели, бытовая --">