Михаил Усачев (Kibolion) - Абсолютный Вид

— Умри!! — череда хлопков сопровождалась выстрелами, но результата не было. Танцуя как на углях, тварь уклонилась от всех. Отскочила в сторону, укрывшись за большим котлом, а затем запрыгнула на него сверху и просто бросилась на человека широко открыв пасть.

Щелчок механизма обозначил последний выпущенный болт и тот тоже прошёл лишь по касательной.

— Ар-х!! — тут же взвыл капитан видя несущуюся к нему пасть и перекинул свой арбалет, подставив под зубы чудовища рукоять оружия и расположенный под ней небольшой баллон.

Щелчок челюсти прошёл всего в паре сантиметре от его лица, он успел ощутить вонь мёртвой плоти из разинутой пасти. Деревянная рукоять арбалета тут же превратилась в мусор, небольшой баллон треснул и, сразу за этим, прогремел взрыв.

Ужасный хлопок выбил в цеху все стёкла. Вырвавшийся из баллона газ обернулся раскалённым паром, обжигая всё вокруг.

— А-а-А-А!! — Отброшенный назад на пару метров, человек ударился о стену и сполз на пол, понимая что мало что может теперь видеть. Глаза и грудь, руки, всё это страшно обварилось.

Терпеть боль ему не в первой приходилось и он быстро пришёл в себя, особенно, когда увидел сквозь размытые контуры чёрно-багровых оттенков яркий след золотого света.

И ещё хрип. Почти скулёж, почти разорванного на куски создания.

— Никак не сдохнешь, да… — стиснул зубы лидер отряда, наблюдая странную картину.

Он не мог видеть мир, но видел этот золотой свет. Он принадлежал монстру, который даже сейчас полз к нему желая сожрать. Его вены, они светились так ярко, что можно было точно определить расстояние до монстра.

И что важнее, он видел даже его треснувший и искажённый череп. Его камень. Золотой, пульсирующий сгусток света, всё ещё каким-то чудом уцелевший в разорванной на куски голове.

Человек едва ли шевелиться мог, но наблюдал как тот приближается всё ближе. Смотрел как разорванный на куски рот чудовища смыкаются на его ноге.

— Уг-ррр-х… — застонал он. — Сожрать меня хочешь⁈ — заревел лидер. — Да я сам тебя сожру, ублюдок!!

А затем, собрав последние силы, толкнулся от стены и завалился вперёд. Схватил обожженной рукой жующую его пасть и дёрнул на себя. Схватил второй рукой неизвестного монстра и вцепился зубами прямо в тот золотой сгусток. Сжал челюсть, захватив что-то плотное, похожее на камень и сжал, тут же услышав жалобный стон из пасти монстра.

Сдавил этот камень с такой силой, что у него изо рта потекла кровь. Сжал так, что почти раскрошил зубы.

— Умри!!!

Глава 2

— Хихи…

Отворив дверь просторной комнаты, вместо приветствия я тут же услышал тихий смешок.

Вошёл внутрь. Посмотрел на хихикнувшую только что маленькую девочку.

Приложив усилие к двум колёсам инвалидной каталки, она отъехала от настенного зеркала и приблизилась ко мне.

— Давай помогу.

Не желая заставлять её напрягаться, я подошёл к инвалидному креслу. Обошёл его сзади и взялся за обе рукояти.

Ну а моя спутница сперва проводила меня глазами, а когда я оказался позади неё то просто запрокинула голову назад так сильно, что вызвала легкий смешок, но теперь уже у меня.

Копна белых волос ниспадала почти до пола. Девочка откинула голову и её светящиеся глазки-бусинки стали с любопытством смотреть на меня снизу вверх.

— Папа в хорошем настроении, да? — улыбалась она, практически касаясь моей груди своей макушкой.

Хотя мне показалось, что в хорошем настроении сейчас именно она.

— Сложно сказать, — проговорил я. — В промзоне что-то случилось. Много людей пропало…

— Пойдёшь посмотреть? — нахмурилась она.

— Кто, если не я, верно? — практически согласился я.

Последнее время у нас много бездельников время зазря тратит. Возьму небольшой отряд проветриться.

— Пап… я могу помочь?

Как много раз я это слышал. Даже сейчас наша принцесса улыбается, стараясь кого-то подбодрить. Старается сделать хоть что-то… пусть даже и так.

— Костёр уже разожгли, — ухмыльнулся я, толкая инвалидное кресло к выходу. — Поможешь своей маме поесть, иначе она своими когтями всю посуду испортит. — пошутил я. — Опять…

— Хи-хи-хи…

Небольшая вилла была наполнена жизнью. За окном давно наступила ночь, внутреннее убранство освещалось несколькими большими камнями.