Александр Борисович Михайловский - Год 1914-й. Время прозрения

пулеметы,
умрет, но не отступит, но тому офицеру, который так сделает, будет потом невыносимо больно, ибо каждую сол­
датскую смерть он ощутит как собственную. Поэтому там, где прежде герои-бородинцы пошли бы на врага ше­
ренгами в рост, не кланяясь картечным и ружейным пулям, теперь применяется тактика засад, рассыпного строя
и коротких перебежек. Здесь, на Первой Мировой Войне, солдаты и офицеры армии Багратиона проходят прак­
тические занятия и сдают последние зачеты по тактике боев в двадцатом веке. На уровне сорок первого года
учиться им будет уже поздно.
Я наблюдал за завязавшимся боем с воздушного командного пункта в рубке штурмоносца. Великолепный
обзор, отличная связь, можно даже сказать, комфорт, и в то же время ни малейшей опасности в воздухе. Мест­
ные аэропланы на «Богатырь» могут только погадить, как, собственно, и какие-нибудь мессершмитты четверть
века спустя. С высоты было видно, как серая колбаса марширующих германских батальонов втянулась в прием­
ную горловину патентованной мясорубки, и та принялась плеваться во все стороны кровавым фаршем. И, нако­
нец, как аккомпанемент разгорающемуся бою, по германским артиллерийским батареям, развертывающимся
для поддержки своей избиваемой пехоты, с закрытых позиций ударили мои пятнадцатисантиметровые гаубицы.

Наивные как дети (ибо другому их еще никто не учил), немецкие артиллеристы, как в девятнадцатом веке, даже
под шквальным огнем крупнокалиберных гаубиц стремились выйти на рубежи прямой наводки, чтобы с дистан­
ции в пару километров частым градом шрапнелей причесать зловредную засаду, доставившую столько неприят­
ностей кригскамрадам.
Впрочем, те германские полевые орудия, что все же смогли прорваться через частокол фугасных разрывов
на назначенные им позиции, тут же попадали под огонь батальонных пехотных пушек, поддерживающих дей­
ствия моей пехоты. Батальонные командиры моментально обнаруживали возникающую опасность и тут же наце­
ливали подчиненных им артиллеристов на ее устранение. А те и рады стараться. Даже трехфунтовая полевая
пушка времен наполеоновских войн была в два раза тяжелее изделия полковника Арисаки, имела втрое мень­
шие дальнобойность и скорострельность при вдвое более легком снаряде. Единственным недостатком компакт­
ной японской поделки оставалось отсутствие противооткатных систем, из-за чего при каждом выстреле пушка от­
летала назад на несколько метров. Но этот недостаток не смущал артиллеристов из начала девятнадцатого ве­
ка, ибо иного поведения орудия при выстреле они и не знали.
Избегая шквального артиллерийского огня, превратившего поля перед злосчастным Гейслингеном в зону
смерти, германская пехота стала веером разворачиваться в боевые порядки по обе стороны от дороги, стремясь
навязать сражение в лесных массивах, ведь засада на самом деле не может быть особо многочисленной,
не так ли, камрады? Ну что же, их ждет небольшой, но весьма неприятный сюрприз, ибо сражениям на пересе­
ченной местности и в условиях лесных массивов мои бородинские гвардейцы обучены ничуть не хуже, чем пра­
вильному ружейному бою на открытой местности. Но самое страшное дело - сойтись с русскими чудо-богатырями в штыки, ибо этому делу их на совесть учили еще в родной армии, где пуля была дурой, а штык - молодцом.
И в то же время с высоты были видны гонцы-мотоциклетчики, которых фон дер Гольц засылает к генералу
фон Маккензену: мол, веду тяжелый бой с соединением неизвестной государственной принадлежности, несу тя­
желые потери и прошу помощи. Моих гвардейцев-бородинцев по выучке, вооружению и экипировке с местными
русскими солдатами перепутать было невозможно. Форма только одного цвета, и язык солдат русский, а все
остальное радикально отличается. А генерала Маккензена уже и нет, весь кончился. Имеются только командир
35-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Отто Хенниг и командир 36-й пехотной дивизии генерал-лейтенант
Констанц фон Хеннечиус, а при них - ни одного старшего начальника, способного принять осмысленное реше­
ние. Телеграф из Бишофсбурга отбивает панические сообщения, но только и в штабе восьмой армии никто
не может принять на себя ответственность. Генерала фон Приттвица с должности командарма уже турнули,
а Гинденбург на его место еще не прибыл. И вот, наконец, сначала 36-я, а потом и 35-я дивизии прямо с --">