Илья Андреевич Беляев - Замок. Откровение черного колдуна

нравится. Что с ним происходит, я впервые вижу его в таком гневе. Похоже, ему еще никогда никто не перечил. Да, он стар, у него не такое большое влияние на Совет и Епархию, но он все же барон и не просто какой-нибудь, а тот, кто сумел вытеснить шесть ближайших соседей. Он лучший на многие сотни миль. Его все боятся. Но вот братья… Старший ждет смерти отца, я вижу это и слышу собственными ушами, когда он приезжает. Отец ничего не замечает, не хочет замечать,… а тут моя свадьба. Никогда! Я не брошу отца, он слаб, уже слаб и он не имеет права женить меня без моего согласия…»

Мысли сосредоточились на проблеме, и юноша хотел разобраться непосредственно в том, почему отец, во что бы то ни стало, вознамерился сыграть его свадьбу (братьям такого не предлагал), но его размышления прервали, прервали грубо, и Тим собрался уже обругать незадачливого слугу, который не имел права отвлекать его. Он обернулся и замер. Невдалеке стоял сам Крониус, поддерживаемый под руку лакеем.

Да, это был уже не тот седобородый мужчина, азартно ведущий свою армию в бой, не тот, кто крушил замки и стирал в пыль города. Это был измученный жизнью старик, совершенно седой и еле передвигающийся на ногах. Щеки впалые, глаза затуманенные и еле видящие. Лицо и руки иссохшие и время от времени подрагивающие. Но все же он оставался бароном, и все преклонялись перед ним, даже его сыновья.

Крониус оттолкнул лакея в сторону и стал медленно подходить к сыну. Тот склонил голову, протянул ему руку и, поддерживая отца, подвел к скамеечке. Сев, барон расправил узорчатый плащ с фамильным гербом и, стряхнув несколько опавших листочков, заговорил тихим протяжным голосом.

– Я не хотел нарушать твоего покоя и уединения, но у нас остался один не оконченный разговор и мне нужно убедиться, готов ли ты к завтрашнему ответу.

– Но отец…

– Я знаю, что ты скажешь, но хочу предупредить, что ты единственный мой сын, который меня понимает и ценит. Ценит не как барона и богатого отца, после смерти, которого останется большое наследство, а просто как… любимого человека, который нужен…

– Я понимаю тебя и про все это давно знаю, но я не могу поступить так, как ты хочешь и не из-за того, что она не красивая и не из-за того, что не люблю, а из-за того, что мне дорог ты, отец.

– Я слишком стар, мои дни сочтены. Уже сейчас я вижу по ночам дьявольские видения, свидетельствующие о моей кончине, и я понимаю – этот день не за горами.

– Не говори так, ты пугаешь меня.

– Смерть всегда пугает людей. Они знают, что она придет, и все равно боятся этого момента, они каждый раз пытаются отодвинуть этот миг дальше, прожить больше. Я не хочу. Я много видел и много сделал, возможно, мне придется заплатить за свои ошибки. Ты, как и другие братья, продолжатель нашего фамильного рода. Что будет, если твоя жизнь внезапно оборвется и после тебя никого не останется? Кто будет плакать, горевать, возносить мольбы к Всевышнему?

– Но это еще так далеко, за это время может многое произойти.

– Да, ты прав, когда-то, будучи в таком же возрасте, как и ты, я тоже считал, что время течет медленно и его хватит с избытком, но посмотри, в кого я превратился сейчас. Мне шестьдесят пять, а выгляжу и чувствую я себя не девяносто, у меня уже нет сил, бороться с болезнями, а как все хорошо начиналось!

Старик закрыл глаза и откинулся к спинке скамеечки. Его подбородок подрагивал, но на лице расцвела озорная, совсем не сочетающаяся с его годами, улыбка. Он вспоминал давно ушедшую молодость, походы, битвы и завоевания, осады цитаделей… «Нет! – он резко открыл глаза. – Я не буду вспоминать. Жалкий народ, пусть копается в своей мерзости. Ненавижу его!» Его лицо моментально изменилось, в нем появилась ярость и отвращение, глубокие борозды морщин появились на лбу, висках, щеках; его руки задрожали от нахлынувшего гнева, и он крикнул:

– Слуга, отведи меня в дом!

– Может мне стоит проводить тебя?

– Нет! У тебя мало времени, используй его для достойных мыслей.

– Все решено. Сейчас, видя твое состояние, я не намерен жениться ни на ком бы то ни было, даже на самой прекрасной девушке мира и мое решение неизменно. Я не нашел ту, которой бы отдал руку и сердце.

Крониус размахнулся и ударил сына тыльной стороной руки по лицу, потом покачал перед ним иссохшим пальцем и повторил:

– У тебя мало времени!

Слуга подошел ближе, поклонился барону, его сыну и, взяв Крониуса под руку, сопроводил в дом.

Вновь оставшись в одиночестве, Тим провел --">