Кир Семенов - Митра

учит истинный язык Митры – Коччи Хабчан. И так читается реальность вокруг. Сейчас, тонкими, многочисленными линиями то взвивающимися вверх мириадами голосов, то ниспадающими вниз оглушительной тишиной, пишется символами хабчана жизнь рыцаря Хван Самнанга, начинающего свой путь в Цветочной Крипте храма Митры, осаждаемого самой чудовищной ордой каннибалов Тумёган Годжон, появившихся на ставшем легендой Шепчущем флоте, буквально из ниоткуда.

Хван Самнанг сколько себя помнил, был верным рыцарем Митры, и собственным телом защищал каждое слово в храме, и каждого человека, в каждой деревне, что вычитали себе кусочек реальности из версумана. И в это трудное время, когда Тумёган Годжон кровожадно искажал реальность белокаменной цитадели Митры, долг звал его с утроенной силой.

Он облачался в траурные одежды под пение многих десятков голосов, что в разных уголках храма создавали его реальность слово, за словом читая её из версумана.

Его сильное, но довольно сухое, белокожее тело походило на гротескный образ мощной, длинноногой гиены, и притом было достаточно грациозным.

Траурные одежды белых и синих цветов казались лепестками тюльпана, обернутыми вокруг его тела на манер туники, а широкий бархатный пояс был украшен цветком альстромерии. Короткие черные волосы покрыла коническая, круглая, широкополая соломенная шляпа нонбайтхан. Её лакированная поверхность была по кругу проклеена полосками кожи, испещренными плачами-призывами на хабчане. Нонбайтхан разумеется, была важной частью ритуального облачения воина Митры, частично скрывавшей глаза от позорной жажды убийства. Даже сейчас Хван Самнанг, до конца соблюдал, кажущиеся в этот день чужими заветы Митры.

Оруженосцы Цветочной Крипты одели на Самнанга иссиня-черный чешуйчатый доспех из металла, чье название есть лишь в языках гневных проклятий. Каждая ромбическая чешуйка этого доспеха, отражала солнечный свет как маслянистая черная лужа, внушая суеверных страх тем, кто не знал о природе этого металла. Так же, оруженосцы вложили в его руки такого же металла прямой меч, и круглый щит, украшенный лишь выгравированными растительными орнаментами.

Стены крипты покрыла рябь, и из векового камня выступили жилы, что лопались и кровоточили. Рыцари-каннибалы языка Тумёган Годжон шли вслед за волной своей кровавой жажды и пиршествовали всюду, где их Идея брала верх.

Чтецы стонали, и решительно читали хабчан, отыскивая его в кровавой ряби и останавливая изменение реальности цитадели. Слова годжона вторгались в слова хабчана, и цветущее многоликое мироздание обращалось частоколом костей, уходящим в кровавое небо. На острых осколках взрывались пузыри человеческой крови. Такое извращение не было угодно Митре. Слабые духом митраиты, терявшие волю, и оттого попадавшие в реальность захватчиков, поедали друг друга, запивая кровоточащее мясо, священным чаем из хризантем и гибискусов.

Дома из белого камня, в которых жили обитатели храма, искажались уродливыми полукруглыми барельефами, от одних взглядов на которые, стыла кровь.

Хван Самнанг лишь слышал все ужасы сквозь стены цветочной крипты, и ярость пополам с горечью обуревали его.

Его неширокие, миндалевидные глаза насыщенного оранжевого цвета сузились в гневе, обратив тонкие черты молодого лица, нос с горбинкой, и сухие пухлые губы в пугающую маску, поспешившую скрыться за полами нонбайтхан.

Хван Самнанг крепко сжал ониксовую рукоять своего меча, и призвав оруженосцев защищать крипту, решительно шагнул на лестницу, ведущую к главному залу и алтарю.

Картина, что открылась ему, была кошмарнее любого сна. Всюду были изъеденные и изломанные тела, как каннибалов, так и митраитов. Стены храма более не являлись ими, поскольку идея священной стены из белого кирпича была искажена годжоном в дурно пахнущие струпья и человеческие лица без кожи и глаз. Митраиты силились шептать хабчан, запивая цветочным чаем не лезущее более в глотку человеческое мясо, но голод годжона брал верх. Орды каннибалов шли по улицам, то тут, то там хватая обезумевших людей, разрезая их и раздирая, чтобы насытится, покуда умирающие пытались сотворить то же друг с другом. Хван Самнанг взмахнул мечом и произнёс слова, что были Идеей – грубой, неоформленной, но решительной. Чистый хабчан наделенный смыслом от рыцаря Хван

--">