Грег Бир - Примордиум

(Так я видел в священных пещерах.)

Но покой и тишина не отступали. Я ощутил слабый зуд под мышкой, затем в ухе, а потом и на спине, где почесать мог только друг… Мертвец не чешется.

Медленно, будто волна воздуха от взмахнувшего веера, всплыла густая синяя тишина, рассеяв видения забытья и страданий. Неподалеку я разглядел Райзера в другом пузыре, а рядом с ним Звездорожденного. Дидакта с нами не было.

В ушах будто хлопнуло: в голове раскатилось болезненное приглушенное эхо. Я уловил отдаленные слова… и прислушался внимательнее. Нас пленил могущественный Предтеча, зовущийся Архитектором. Дидакт и Архитектор – давние соперники. Еще я узнал, что мы с Райзером – своего рода находки, отнятые у Дидакта. Сразу нас не убьют; мы имеем ценность, поскольку Библиотекарь заключила в нас при рождении древние знания, могущие оказаться полезными.

Какое-то время я ждал, что нас представят чудовищному Пленнику – существу, запертому моими предками много веков назад и освобожденному в результате неосторожного испытания нового оружия-игрушки Архитектора – гигантского кольца, называемого Ореолом…

Затем появилось ощущение чьего-то присутствия в голове. Оно возникало и прежде – при прогулке по руинам Чарум-Хаккора, а затем при виде тяжелого положения древних союзников человечества, некогда прекрасных и пленительных сан’шайуум, запертых в своей карантинной системе. Казалось, будто воспоминания преодолевают расстояния, стремясь воссоединиться подобно членам давно рассеянного племени… и воссоздать целостную личность, но не мою собственную.

Одолеваемый скукой, я думал, что все это лишь странный сон. Я потянулся к трепещущим осколкам, пытаясь коснуться их…

И, вернувшись на Чарум-Хаккор, прошел по валу над ямой, где более десяти тысяч лет томился в заточении Пленник. Во сне я, сильно израненный, измученный болью и движимый лютой ненавистью, приблизился к перилам и взглянул вниз, на камеру, похожую на толстый купол и запертую на временнóй замóк.

Камера оказалась расколота, она была похожа на взрывающуюся огромную бомбу.

Нечто пахнущее грозой замаячило позади меня. Оно отбрасывало мерцающую зеленую тень – тень многорукую! Я попытался повернуться и не смог…

Не услышал я и своего крика.

Вскоре меня вновь поглотила пустота с колющим зудом: я пытался почесаться, но не мог, хотел напиться, да не было воды; мускулы одновременно и застыли, и сокращались… Внутренности скручивались в узел. Разом одолевали голод и тошнота. Это долгое невесомое отрешение было неожиданно прервано сильной встряской. Я падал.

Сквозь фильтры надетой на меня брони Предтеч я ощутил жар и мельком увидел огненные расцветы, жгучие вспышки энергии, тщетно пытающиеся достать меня и поджарить. Затем последовали более сильные удары, сопровождаемые тошнотворной дрожью от отдаленных взрывов.

И вот финальный удар. Челюсть перехватило, и я почти прокусил язык.

Поначалу боли не было. Меня накрыл туман. Теперь-то я знал, что умер, и испытывал некоторое облегчение. Наверное, я уже достаточно настрадался и теперь избавлен от внимания гиен, канюков и орлов. Я ждал воссоединения с предками: с бабушкой и дедушкой, а если мать умерла в мое отсутствие, то и с ней тоже. Паря над землей, они пересекут богатые зеленью прерии, чтобы встретить меня, улыбаясь и лучась любовью. Появится ягуар и зарычит на саблезубов, и подползет большой крокодил, он выскочит из грязи и обратит хищных канюков в бегство – и всякой ненависти наступит конец. Там меня будут привечать духи моей славной семьи, а заботы останутся в прошлом.

(Так я видел в священных пещерах.)

Я был несчастлив, когда вновь осознал, что эта тьма – не смерть, но сон иного рода. Я открыл глаза. Не слишком яркий свет после долгой темноты казался слепящим, и это был не духовный свет.

Вокруг двигались размытые фигуры. Язык болел страшно. Я почувствовал ладони, гладящие мои руки и ноги, и унюхал нечто противное – мое собственное дерьмо. Очень плохо. Духи не пахнут.

Я попытался поднять руку, но кто-то удержал ее, и началась другая борьба. Мне больно сгибали конечности. Постепенно до меня дошло: я все еще в разбитой броне Предтеч, полученной от Дидакта на его корабле. Согбенные, искривленные существа вытаскивали меня из этого вонючего панциря.