Евгений Юллем - Виконт. Книга 1. Второе рождение (СИ)

Глава 1

— Мистер Гарсия, это специальный агент ФБР Мэллоун, — голос, усиленный мегафоном, звенел в голове. — Нам надо поговорить. Возьмите трубку.

И тут же мерзко и пронзительно запилиликал телефон в подставке, стоящей на столе. Все, как я не люблю.

Ага, поговорить тебе надо. Для этого ты и взял с собой тактическую группу ФБР, которая сейчас и заблокировала коридор, держа его под прицелом и готовая ворваться внутрь в любое время. Откуда я это знаю? Просто вижу. Перед тем как заявиться в кабинет вице-президента этого банка в Даунтаун Майами я прикрепил маленькую видеокамеру напротив входной двери. И теперь наслаждаюсь видами спин и задниц готовой к штурму тактической группы и надписей «FBI» на куртках агентов. Ну еще бы, редкая удача. Взять русского агента на горячем, чтобы потом таскать его, как дохлую кошку, по всем телеканалам.

Только вот в одном ребята просчитались — сдаваться я не собираюсь. Да и какой смысл? Чтобы потом гнить в подземных тюрьмах или пожизненно жариться под солнышком в Гитмо без права на УДО? Это в лучшем случае, смотря где судить будут. Кое-где еще существует смертная казнь, и когда решат, что от меня уже ничего не добиться, показательно поджарят на электрическом стуле или воткнут иголку в вену — гуманное американское правосудие, ага. А перед этим сутки и месяцы допросов, пыток и издевательств. Говорите — пропаганда? Да нет, не она, родимая. Смотрел я трофейные видеозаписи, от которых и садисту тошно станет. А обменять меня на такого же спалившегося явно не обменяют, даже если очень постараются — когда штатникам нужна показательная порка, они делают ее без всяких вопросов и сомнений.

Я выдохнул пару раз, снижая зашкаливающий уровень адреналина в крови и снял трубку, сидя на корточках под столом.

— Мистер Гарсия? — сразу же в трубке послышался профессионально ласковый голос — примерно так разговаривают с собакой, перед тем, как ее пристрелить. Хаароший песик, хаароший, уси-пуси, иди сюда…

— Очень специальный агент Мэллоун? Ну и какого хрена вам надо?

— Зачем же так, мистер Гарсия? — ласково пожурил меня Мэллоун. — Давайте поговорим конструктивно, как умные люди.

— К которым вы ошибочно причисляете себя. Зачем эти предварительные ласки и томные вздохи на тему любви, дружбы и всеобщей толерантности? Давайте сразу к делу.

— Давайте, — согласился он. — Вы удерживаете вице-президента Уилкинса в заложниках. Освободите заложника, выходите с поднятыми руками, и я гарантирую вам жизнь.

Вот насчет последнего я как раз и не сомневаюсь. Я нужен им живым и только живым, иначе снайперы с соседнего небоскреба давно бы уже меня подстрелили. Закрытые жалюзи на окнах не помеха, в тепловизионный прицел меня видно, как на ладони.

— Вы прекрасно знаете, с кем имеете дело, Мэллоун. Поэтому бесполезно просить у вас миллион баксов в мелких купюрах и вертолет, все равно не поверите.

— Что же вам надо?

— Сделку. Я хочу выйти отсюда живым, но просто так заложника не отдам. Звоните в бюро, выбивайте через окружного прокурора бумагу, тогда поговорим.

— Что с заложником? Я могу с ним поговорить?

— Нет. Он сейчас не расположен к разговорам. Я ему рот заклеил, — честно признался я.

Я оглянулся на толстяка, обильно примотанного скотчем к его персональному креслу, и сейчас усиленно пучащего глаза и мычащего сквозь полоску того же самого волшебного друга рэкетира и грабителя. Скотч — полезнейшее изобретение человечества, на месте криминала я бы его изобретателю поставил бы памятник из золота в полный рост. Но вот преступники — в большинстве своем люди асоциальные и неблагодарные, и уж тем более скидываться на памятник не будут. Хотя братве в девяностые скидывались, на любом кладбище любого города там просто архитектурные шедевры.

— Напоминаю, что любое насилие по отношению к заложнику…

— Бла-бла-бла, и так далее. Не парьте мне репу, Мэллоун. Быстренько метнитесь к прокурору, и умоляйте его заключить сделку. Иначе я сделаю из мистера Уилкинса суши и скормлю его вашим ребятам, когда они все-таки решат выбить дверь. Так что не звоните мне без надобности, я хочу легонько вздремнуть. А если меня разбудить просто так, я становлюсь злобным, нервным и раздражительным. Могу кого-нибудь и случайно прирезать. Адью, — я бросил трубку на аппарат.

Ну естественно, ни на какую сделку он не пойдет, да и не нужна она мне. --">