Райли Сейгер - Избранные произведения в одном томе

вспомнить, что произошло. Близким, действующим из самых благих побуждений. Друзьям, неправильно понимающим ситуацию. Психиатрам, мечтающим опубликовать результаты своих исследований. «Думай, — говорили все они, — целенаправленно думай о том, что тогда случилось». Как будто от этого что-то изменилось бы. Как будто если бы я смогла вспомнить каждую кровавую подробность, это воскресило бы моих друзей.

Но несмотря ни на что, я все же пыталась. Психотерапия. Гипноз. И даже нелепые упражнения на сенсорную память, в ходе которых кудрявая докторша завязывала мне глаза, давала нюхать ароматизированные полоски бумаги и спрашивала, что я при этом чувствую. Ничего не сработало.

Тот час в моем мозгу превратился в абсолютно чистую доску. В нем ровным счетом ничего не осталось. Одна только пыль.

Я прекрасно понимаю их потребность в информации, их стремление выяснить как можно больше деталей. Но в данном случае мне гораздо лучше без них. Я и так знаю, что произошло в «Сосновом коттедже», и вспоминать как, мне нет никакой надобности. Подробностям присущ один недостаток — они отвлекают от главного. Слишком много подробностей — и вот уже под ними скрылась ужасная правда. Словно яркое ожерелье, под которым прячут шрам от трахеотомии.

Я не пытаюсь спрятать свои шрамы. Просто делаю вид, что их у меня нет.

Сейчас, сидя в кафе, я продолжаю притворяться. Как будто если я буду делать вид, что Куп вовсе не собирается бросить мне на колени гранату плохих новостей, этого действительно не произойдет.

— Ты тут по делам? — спрашиваю я. — Если ты надолго, мы с Джеффом хотели бы с тобой поужинать. Помнится, нам всем понравилось то итальянское заведение, куда мы ходили в прошлом году.

Куп смотрит на меня через стол. У его глаз самый светлый голубой оттенок, какой мне только доводилось видеть. Светлее даже таблетки, которая сейчас медленно растворяется в недрах моей центральной нервной системы. Но это не умиротворяющий голубой цвет. В этих глазах таится сила, неизменно заставляющая меня отводить взгляд, даже если мне хочется заглянуть в них глубже, будто это поможет мне проникнуть в скрывающиеся за ними мысли. Это яростный голубой цвет — как раз такие глаза хочется видеть на лице защитника.

— Думаю, ты понимаешь, зачем я сюда приехал, — говорит он.

— Честное слово, нет.

— У меня для тебя плохие новости. Журналисты еще не в курсе, но скоро будут. Очень скоро.

Он.

Это первое, что приходит мне в голову. Это связано с Ним. Хотя я видела, как Он умер, мой мозг тут же устремляется в какой-то неизбежный, непостижимый параллельный мир, в котором Он выжил после выпущенных в Него Купом пуль, сбежал, много лет прятался, но теперь вернулся из небытия, чтобы найти меня и довести до конца то, что когда-то не завершил в лесу.

Он жив.

В живот заползает тугой, неповоротливый комок тревоги. Ощущение такое, будто там выросла огромная опухоль. Мне невыносимо хочется в туалет.

— Дело в другом, — говорит Куп, прекрасно понимая, о чем я думаю, — его больше нет, Куинси. И мы оба это знаем.

Хотя слышать его слова мне приятно, легче от них почему-то не становится. Я сжимаю руки в кулаки и упираюсь костяшками пальцев в стол.

— Пожалуйста, просто скажи, что случилось.

— Лайза Милнер, — отвечает Куп.

— Что с ней?

— Она мертва, Куинси.

Новость высасывает из моей груди весь воздух. Кажется, я задыхаюсь, не знаю точно, потому что сейчас для меня существует только ее голос, слабым эхом звучащий у меня в памяти.

«Я хочу помочь тебе, Куинси. Хочу научить тебя быть Последней».

Я позволила ей. По крайней мере, на какое-то время. Решила, что она знает лучше.

Теперь ее нет.

Нас осталось только двое.

2

Для Лайзы Милнер аналогом «Соснового коттеджа» стал студенческий женский клуб в Индиане. Одним далеким февральским вечером в их дверь постучал парень по имени Стивен Лейбман. Незадолго до этого он бросил колледж и теперь жил с отцом. Раскормленный. С трясущимся желтушным, словно куриный жир, лицом.

Однокурсница Лайзы открыла ему дверь и увидела, что он стоит на ступенях, сжимая в руке охотничий нож. Мгновение спустя девушка была мертва. Лейбман втащил труп внутрь, запер все двери, перерезал электрические и телефонные провода. Затем последовала настоящая бойня, продолжавшаяся около часа и унесшая жизни девяти девушек.

Лайза Милнер чуть было не стала десятой.

Во время --">