Влад Свон - 026

кнопку на затылке Спайка, отключающую режим энергосбережения.

В собаке что-то зажужжало. За шумом последовали короткие мерцания на маске, сопровождаемые тонким писком. Голова Спайка зажглась, и он раскрыл пасть. Писк перерос в вой, сменившийся визгом, который Двадцать Шестой слышал во время боя с Шестнадцатым. Скорее всего память Спайка заблокировалась в момент, когда его избивали, и сейчас он снова проигрывает то событие, как видеоплеер, на котором запустили фильм. Хозяин мигом кинулся к любимцу, обнял его, начал гладить между ушей и приговаривать: «Все хорошо, Спайк, успокойся, ничего этого нет». Поняв, что в реальности он лежит на койке в объятиях Двадцать Шестого, а не под градом ударов, пес притих.

— Ти…, — слабо донеслось из его пасти.

— Спайк, слушай меня внимательно, — сразу начал Двадцать Шестой, поглядывая на настенный экран. — Ты был серьезно поврежден. Твой блок памяти пострадал от электричества, и теперь впаян в скелет, по которому бушуют разряды, которые, собственно, даруют тебе жизнь. Если ничего не предпринять, энергия начнет воздействовать на чип и воспоминания, личность, начнет медленно удаляться. У нас десять минут.

— О, как мило, — кряхтя, посмеялся он, — ты решил потратить это время, чтобы наконец поговорить со мной.

— Нет! — выпалил робот. — Мы запустили тебя потому, что я не могу принимать за тебя решение, Спайк. Если использовать гемо, то удастся все исправить, но…

— Я понял, — перебил пес хозяина. — Мы больше не будем напарниками из-за, — он посмотрел на крылья Двадцать Шестого, — твоих штук. Есть еще варианты?

— Предполагаю, что да, но времени в обрез. Можно перенести память на другой блок и…

— Ти, — снова перебил его Спайк, — ты ведь понимаешь, что я не соглашусь на это.

— Почему?!

— Сам посуди. Что делает меня мной? Разум, воспоминания? Имя? Тело? Или же совокупность всего вышеназванного? Спайк, есть то, чем он является в данный момент. Перемещая память в другой блок, который вставится в новое тело, кем окажется этот Спайк? Явно не мной. Это буду я, но не «Я» в том смысле, который мне понятен. Спайк, прошедший весь путь от запуска и до койки в лаборатории, умрет. Дальнейшую жизнь будет жить кто-то другой. Такого бессмертия я не хочу, как и существования без тебя, Ти. Не нужно использовать гемо, не думай скачивать мои воспоминания на внешний носитель. Моя история кончается сегодня, в этом месте. — Спайк говорил будто сам с собой, не поворачивая головы и полушепотом, но полностью понимая, что его слова звучат максимально громко в слуховых датчиках Двадцать Шестого. Он с трудом и скрипом улегся на бок, и посмотрел на хозяина: — Понимаешь, о чем я?

Двадцать Шестой утвердительно кивнул, хотя этот жест дался ему с трудом. Где-то внутри его тела, что-то скрипело, замедляло ход, выходило из строя, но так ему лишь казалось. Система вела себя странно, набрасывая фантомные ощущения в виде слабых разрядов в глаза-камеры, от которых изображение рябило. Система оповещала, что его мотор разогнался до предельных отметок, и масло вот-вот просочится наружу, но ничего такого он не ощущал. Пальцы дрожали, ноги подкашивались, а шею будто сдавили в тиски. Так ему ощущалось. Двадцать Шестой неосознанно провел ладонью по лицу, стараясь вытереть очередную иллюзию, навязанную системой, которой не было в действительности. Спайк наблюдал за хозяином и протянул к нему лапу.

— Пойдем домой, Ти.

— До него далеко, ты же знаешь, — стараясь снять напряжение, отшутился Двадцать Шестой.

— Тогда, исполни свое обещание.

— Какое?

— Поговори со мной. Выскажи все, что тебя беспокоит. Ты долго убегал от меня с этим, но теперь не отвертишься, — на его маске отобразилась пиксельная улыбка, хвост слабо завилял.

Робот ничего не ответил и подошел к псу, аккуратно взял его на руки и направился к выходу. Рипп остался внутри и закрыл за ними дверь, решив не мешать.

Двадцать Шестой дошел до середины цветочной поляны и сел, скрестив ноги. Он держал Спайка в объятиях и не хотел отпускать.

— Если тебе неудобно, то скажи.

— Нет, все хорошо, Ти, — хвост Спайка радостно бился о корпус хозяина. — Тут красиво.

— Думаешь?

— Угу, наверно, я ни разу не видел чего-то настолько прекрасного.

— А как же каньон, заросший джунглями?

— Такое себе.

— Да конечно. Будто я не помню, как ты подскочил к окну от любопытства, — посмеялся Двадцать Шестой. — Еще и у --">